"Антарес". Хабаровск-Чукотка.

[Николай Зайцев]

 

[Волков Николай]

Очень горячие источники​

Я еще стоял у плиты, небрежно переворачивая рыбу на сковороде, когда на лодке прибыли два Максима. Первый из них сразу привлек мое внимание своей уверенностью, несмотря на совсем невысокий рост. Оказалось, что он местный, причем в буквальном смысле. Весь сезон работает и живет в парке. У него свой домик на косе около входа в лагуну. Занимается тем, что на лодке возит сюда туристов, а когда их нет, обеспечивает снабжением: доставляет дрова и провизию на склад кордона. В прошлом ходил на китов, как и его предки - эскимосы. Удивительно, но сейчас, глядя на этого невысокого, но крепкого мужчину, я едва мог поверить тому, что ему почти шестьдесят. Тем не менее, его рукопожатие дало понять мне, что передо мной не простой человек, а настоящий хозяин этих мест.

Второй Максим, высокий и статный, был полным контрастом. Макс-биолог, как я мысленно его окрестил, занимал должность заместителя директора парка. Он явно был человеком науки и путешествий, жизнь которого, как мне показалась была полна различных приключений. Поработал во многих национальных парках России — на Северном Урале, Южных Курилах, в Ленинградской области и холодных просторах Арктики. Когда Макс говорил о природе, у меня складывалось впечатление, что делать это он мог бесконечно. Чувствовалось, что для него это не просто работа, а настоящий смысл жизни. Если бы у меня была возможность узнать его поближе, я уверен, что открыл бы для себя человека, буквально одержимого своим делом, в хорошем смысле этого слова.

Оба Максима были абсолютно разными, и каждый из них по-своему вносил нечто особенное в нашу общую встречу, которая давно переросла в дружеский веселый, праздничный ужин.

У нас имелось всё, чтобы провести время непринужденно и без лишних церемоний. После бурных обсуждений и распития крепкого чая, почти вся компания, за исключением Владимира-директора и Макса-биолога, отправилась искупаться на горячие источники. Всего-то два километра по извилистой тропинке среди бескрайних просторов тундры — и мы у термальных вод. По пути нам попадались небольшие столбики, сложенные из крупной гальки, заботливо украшенные светоотражающей лентой — сотрудники парка явно подумали о том, чтобы туристы не заблудились.

Добравшись до места, мы были встречены клубами пара, поднимающимися отовсюду, не только из небольшого деревянного бассейна, но и со всей поверхности склона. «Здесь больше ста источников», — с гордостью сообщил Игорь. Вода в купальне оказалась настолько горячей, что казалось, будто мы сознательно пришли варить суп из самих себя.

Погружаться в неё можно было лишь по миллиметру, крепко сжав зубы, напрягая всё тело так, что глаза лезли из орбит, при этом ещё надо было не соскользнуть со ступенек лестницы, которая больше напоминала каток. Перил, конечно же, не было, а значит, любое неосторожное движение грозило мгновенным погружением в кипяток и последующим кипячением на «медленном огне». В общем, спуск был на грани.

В отличие от горячих природных ванн в Тинтикуне, здесь не чувствовался запах сероводорода — мелочь, но приятно. Забравшись в воду, стараешься не шевелиться, чтобы не вызвать лишнего движения воды, которая могла бы окончательно довести тебя до состояния варёного рака. Находиться долго в этой «адской» купели было невозможно. Зато, когда выходишь из воды — то оказывается, что холодный ветерок, который ещё недавно был тебе одетому весьма некомфортным, сейчас ощущается как лёгкий прохладный бриз. Эффект, как после бани, только без использования веника. Стою, весь распаренный, от меня валит пар. Хорошо! Капитан, смеясь, тычет пальцем в плечо, где кожа красная, как у только что отваренной креветки (что, в принципе, не так уж далеко от правды).

Одеваемся и в сгущающихся сумерках и всей компанией отправляемся обратно на кордон. Пройдя, пару десятков метров, понимаю, что ноги стали какими-то ватными — видимо, от недавних высоких температур. Иду, спотыкаясь о каждую кочку. Гляжу на остальных, и вижу, что кочки атаковали не только меня.
Вернувшись и немного отсидевшись за столом, усталость от горячих вод источника начала испаряться, как и пар над Берингийской купальней. На смену ей пришел невиданный прилив сил, словно радоновые процедуры решили сработать с двадцатиминутной задержкой, внезапно превратив нас в энергичных энтузиастов. Снова разливается чай, вместе с ним льются рассказы, а смех и гогот начинают громыхать так, что даже берингийские суслики затихли и попрятались по норам. Всё действо стало напоминать эмоциональный кураж, где каждый, забыв про походные невзгоды, погрузился в это безудержное веселье с азартом, как будто завтра не наступит.

Именно здесь, под занавес всеобщего веселья, произошел инцидент, который стал финальной точкой для Кости, ярого противника чаепития. Подробности оставлю за кадром, но скажу одно: в тот вечер я испытал невероятное удовольствие от встречи, знакомства и общения с новыми людьми. Для Кости же, в силу его индивидуальных особенностей, этот вечер стал последней каплей в его чаше терпения, и он принял решение, что продолжать участие в экспедиции с такой компанией больше не имеет смысла.
Косте было действительно неуютно и тяжело, но, думаю, что он, как и мы, испытал облегчение, когда наше совместное путешествие закончилось. Возможно, в этот момент мы все поняли, что каждый получает от экспедиции ровно столько, сколько он готов вынести.

 

[Волков Николай]

Жизнь на кордоне.​

​

День начался неожиданно. Костя покинул нашу команду прямо на следующее утро после чаепития. Он попросился на лодку, которой сотрудники парка отправлялись обратно в Провидения. Сложное решение, особенно когда до цели экспедиции оставалось всего несколько сотен километров. Капитан сделал последнюю попытку уговорить его остаться, но Костя уже твёрдо решил. Мы даже не успели попрощаться как следует – всё произошло так быстро и странно. Лодка отчалила, мы просто стояли на берегу, смотрели, как она уходит в пролив. Мы остались одни, на какое-то время став хозяевами этой лагуны и кордона. Владимир доверил нам ключи от кухни и жилых балков, чтобы мы могли воспользоваться ими, и причем, безвозмездно, за что большое спасибо ребятам из Берингии.

Костю, нашего фотографа, я больше не видел, хотя живём в одном городе. Наши пути так и не пересеклись. Знаю только, что после нас он какое-то время жил в гостинице в Провидении, ждал рейса на Анадырь, а потом благополучно добрался до Хабаровска. Странно, конечно, что такой ответственный и стойкий человек, идеальный участник экспедиции, не дошёл до конца из-за психологической несовместимости с командой. Но в таких условиях важен эмоциональный комфорт. У всех бывают моменты, когда хочется тишины и одиночества, а в экспедиции этого очень не хватает. Даже когда удавалось уединиться на носу катамарана, рефлексировать там было сложно. Казалось бы, мелочи, но со временем они начинают раздражать. Например, стук ложки по металлической тарелке утром, когда ты ещё спишь, или чайные пакетики, промахнувшиеся мимо мусорного мешка.

Иногда до смешного доходило. Наш механик однажды возмутился, что хлеб отрезали неправильно – мол, если режешь кусок, режь целиком, не оставляй половинку на булке. Павел, автор такой нарезки, ответил, что так привык с детства. Я поначалу думал, что это глупость – спорить из-за хлеба. Но, как оказалось, такие бытовые вещи тоже могут раздражать после нескольких месяцев вместе. Это, как говорят, «синдром каюты», когда теснота влияет не только на физическое пространство, но и на нервы.

Костя с самого начала говорил, что отсутствие одиночества будет для него самым сложным в этой экспедиции. Он боролся с собой до последнего. Не уверен, что на его месте я бы продержался так же долго.

Прогноз погоды был благоприятным — ветер до 6 метров в секунду, солнечно. Но мы не спешили покидать лагуну, запланированы съемки горячих источников. А впереди нас ждали новые испытания в проливе, о которых мы тогда ещё не подозревали. Миша уже нервничал — у него была путёвка на море с семьёй, а штормовка могла сорвать его планы. Но капитан был строг: никакие личные интересы не могут повлиять на безопасность судна. Павел тоже тосковал по дому — жена отмечала день рождения без него, а младший сын пошёл в первый класс.

Следующий прогноз подтвердил наши опасения - нам придется штормовать в Берингии. С севера задул сильный ветер, не давая возможности проскочить до Лаврентия, небольшого поселка в одноименной бухте, где мы могли бы укрыться. Когда стало понятно, что мы здесь застрянем надолго, я решил переселиться в балок на берегу. Взял спальник и устроился там, пока остальные остались на катамаране. Мой быт стал почти санаторным: книги, горячие ванны, зарядка и прогулки. В такой обстановке я, пожалуй, чувствовал себя комфортнее всех – мне некуда было спешить, и я наслаждался моментом.

 

[olegg]

Респект за откровения. Сильно.

 

[Волков Николай]

В ожидании погоды

Пережидать шторм в проливе оказалось не так уж и плохо. Сильного ветра не было, дождь быстро сменился солнцем, и создалось ощущение, что выходить в море безопасно. Но за пределами пролива нас поджидал крепкий порывистый ветер, который вскоре всё же встретим. Пока же мы оставались на берегу и слонялись по каменистым склонам сопок и тундре, всё больше уставая от вынужденного бездействия, пока капитан не решился двигаться дальше.

2 сентября у капитана был день рождения. Мы подарили ему книгу Юрия Рытхэу, которую заранее купили в Анадыре, а старпом преподнёс Коле сюрприз — починил микрофон, который сломали в начале экспедиции. Сюрприз удался. А в тот же день к нам неожиданно приехала туристическая группа из Провидения — около десяти человек, среди которых оказались знакомые: сотрудники музея Берингийского наследия с семьями. Мы сделали совместное фото и в шутку сказали, что никто не ожидал такого застолья в честь капитана, хотя это был всего лишь обед после их долгой дороги. На следующий день туристы уехали, и стало немного грустно: на время их визита мы отвлеклись от бесконечного ожидания и могли представить себя частью обычной уикендовой прогулки.

Но как только они уехали, всё вернулось на круги своя. Мы снова бесцельно слонялись по кордону. Книги целый день читать не будешь, воды принесено с избытком, в тундру сходили уже не раз, в источниках успели попариться столько раз, что потеряли счёт. Всё это лишь сильнее подчёркивало разочарование от того, что наша цель оставалась так близко, но при этом недосягаемо далеко.

Каждый искал своё занятие: Паша с капитаном уходили на полдня в пролив на тузике, в поисках китов. Но даже это занятие быстро потеряло смысл: капитан сетовал, что красиво и оригинально снять китов невозможно. Кадров с их хвостами уже накопилось достаточно, а видео с квадрокоптера не добавляло разнообразия — просто огромное животное плывёт в мутной воде. Мутной она была из-за обилия кормовой базы для китов, и именно поэтому они приходили сюда, ведь на юге вода прозрачная, но еды там мало. Как-то раз один кит выпрыгнул из воды, но далеко от лодки — и это был, пожалуй, единственный впечатляющий момент. В итоге капитан решил, что зря тратить бензин не стоит.

Я же пытался изучать растения у горячих источников, обозначенные как термофиты: мяту, подорожник, ячмень, ситник. Эти растения растут только возле источников и не выжили бы в обычной тундре. Я даже попробовал местную мяту на вкус — она оказалась слабее, чем та, что растёт на материке.

Миша, исследуя южный берег, нашёл памятный знак, посвящённый китобойной флотилии, которая активно работала здесь в 1950-е годы. В тот период действовали пять флотилий: огромные плавучие базы и несколько китобойных судов. Китобойцы поднимали туши китов лебёдками для разделки прямо на борту. Например, флотилия «Алеут» добывала более 500 китов в год. Всего за 25 лет, с 1947 по 1972 годы, советские китобои добыли около 125 тысяч крупных усатых китов и кашалотов. В Большой Советской Энциклопедии указывалось, что на долю СССР приходилось 43% мировой добычи китов, а на Японию — 41%. Сейчас же китобойный промысел на Чукотке ведётся в рамках аборигенных квот и только для прибрежной добычи.

На пятый день нашего заточения мы решили перейти в соседнюю бухту Алера — хотя бы «сменить картинку». К тому же это позволяло быть ближе к выходу из пролива и не упустить момент, когда в Беринговом море улучшится погода.

 

[Максим Феликсович]

Наконец-то рассмотрел мотор - Суза-30, да? Как она отработала весь поход? И вообще, чем обусловлен выбор?

 

[Волков Николай]

Наконец-то рассмотрел мотор - Суза-30, да? Как она отработала весь поход? И вообще, чем обусловлен выбор?

Мотор Suzuki-30 был приобретен в 2020 году, так как на тот момент это был единственный новый мотор, доступный для покупки. Альтернативой была Yamaha, но Suzuki оказался дешевле примерно на 20 тысяч рублей. О своем выборе мы не пожалели: за 4 года эксплуатации мотор прошел около 10 000 километров без единой поломки. Обслуживание сводилось только к замене свечей, чистке и прочим профилактическим работам. Одним из ключевых моментов при выборе был вопрос автономности. В этом плане двухтактный двигатель оказался предпочтительнее, так как он проще в ремонте. К счастью, за время экспедиции ремонта не требовалось. Хотя был один случай в Анадырском лимане, когда мотор заглох из-за того, что на провода с нарушенной изоляцией попала вода. Волна в лимане короткая и хлесткая, что привело к заливу двигателя. Неисправность устранили за 10 минут, восстановив оплетку проводки, и продолжили путь. Этот инцидент нельзя считать серьезной поломкой.
В итоге можно сделать простой вывод: это надежный, простой и хороший мотор.

 

[Волков Николай]

Бухта Алера​

Бухта Алера встретила нас скромно: узкая и всего чуть больше километра вглубь, она заканчивалась крохотной лагуной, отделённой от моря высокой галечно-песчаной косой. Лагуна казалась надёжным укрытием от ветра. Мы зашли в неё, попытались, причалить к берегу ткнувшись в него носами и раскрепив катамаран канатами, но ветер срывался с гор в долину, стремительно разворачивая нас бортом к берегу. Капитан у руля старался выровнять Антарес с помощью мотора, но каждый раз попытка заканчивалась неудачей. После нескольких таких попыток мы оставили эту затею, и вернулись в бухту, встав на рейд.

Чукотская березовая карликовая роща

Такая якорная стоянка не совсем удобна: каждая высадка на берег — это использование тузика, и кто-то должен оставаться на борту катамарана в одиночестве, пока остальные разминают ноги на суше. Мне, как заядлому любителю «пошарахаться», не сиделось на месте — стоило бросить якорь, и я отправился исследовать окрестности. На берегу сразу же наткнулся на странные каменные конструкции — круглые кладки разных размеров. Миша и Коля, присоединившись ко мне, изучали их с интересом. Капитан предположил, что это старые укрытия, которые эскимосы использовали для охоты на морских зверей, вроде моржей. Но вскоре выяснилось, что мы ошиблись: это были так называемые «мясные ямы», где хранили добытое мясо.

Бухта, зажатая горами, напоминала норвежские фьорды. Взобравшись на одну из вершин, нам открылась панорама, от которой захватило дух: бухта Пэнкигнгэй, мыс Олений и покрытые первым снегом пики Скалистого Кряжа. Мы стояли молча, будто околдованные, впитывая суровую тишину. Время подходило к ужину, пора возвращаться.

Провиант заканчивался. Хлеб уже был съеден, и мы из муки пекли лепёшки на сковородке, которые казались изысканным угощением. Однажды старпом решил приготовить оладьи — настоящий деликатес в условиях экспедиции, где на обед в последний раз подавали рис с кабачковой икрой и шпротами. Ещё на спуске с горы мы с капитаном договорились добыть рыбу для ужина.
Поймали две хорошие нерки, обильно посолили их и просто поджарили. Ужин оказался простым, но невероятно вкусным.

 

[Волков Николай]

Когда мы покинули кордоны с их обжитыми домиками, внутри команды стало заметно спокойнее. Мы оказались во власти умиротворения и гармонии с природой. Даже Миша, который сначала беспокоился о сроках своего отпуска, теперь бродил по тундре с рекордером, записывая звуки природы по просьбе капитана, будто буддийский монах в поисках просветления.

На следующий день мы со старпомом поднялись на северную вершину над бухтой. С неё открывался вид на пролив и три острова из шести: величественный Аракамчечен и два крохотных — Меркинкан («Худой») и Ачинкинкан («Жирный»). Выбрать, какой из них выше над уровнем моря, не составляло труда.

Целью нашего подъёма была съёмка таймлапса облаков. Пока камера работала, мы укрылись от ветра на склоне, пили горячий кофе из термоса и наблюдали за катамараном, крохотным, как игрушка, на фоне бескрайней Чукотки.

Эти три дня в бухте стали для нас особыми. Только здесь, остановившись, мы смогли по-настоящему увидеть и понять красоту чукотской природы. В суете гонки это было бы невозможно.

Небольшие походы в окрестностях бухты открывали перед нами новые детали: следы древних стоянок, остатки яранг, загадочные предметы, как та «старишка» с тремя отверстиями, тайна которой до сих пор остаётся неразгаданной и сейчас находится в нашем музее. Ощущение причастности к истории этого места погружало нас в размышления. Каждый раз я возвращался на борт уставшим, но у меня еще оставались силы, чтобы дополнить свои впечатления сказаниями Рытхэу.

Когда погода наконец успокоилась, мы с Мишей отправились сдувать и упаковывать тузик на берег, там это сделать гораздо проще и удобнее чем на катамаране. Закончив, даем знать, чтобы нас забирали. Смотрим, а ребята за нами не собираются, пошли в пролив из бухты без нас. Что случилось? Оказывается, старпом увидел двух китов, и вместе с капитаном поддавшись азарту не смогли их не поснимать. Спустя полчаса за нами возвращаются. Забрасываем лодку на кат и берем курс на север. Выйдя из пролива вместо обещанных восьми метров в секунду, мы сталкиваемся с ветром силой в 15 м/с. Прижимаемся ближе к берегу как раз совсем напротив крошечного поселка Янракыннот. Надеемся, что там будет тише. Стоим под берегом на якоре. Только часа через два мы смогли пойти дальше. Может мы и поспешили выйти из укрытия, но до заветной цели было уже так близко, что оставаться еще на те же два часа не было никаких сил. Следующая остановка поселок Лаврентия, там берем продукты, топливо для печки и мотора. Идти до него недолго, чуть менее суток. Волна встречная неудобная и короткая, никак не разогнаться. Раздается вертолетный гул, над нами пролетает вертушка. Машу ей рукой, так для себя больше. Сверху вряд ли заметят моего приветственного жеста.

 

[Д.Меркулов]

Николай, а вы в курсе что пишите свою историю уже год (почти)?
Я так, просто спросил?
Ибо для меня это нереально!!!!
Завидую целеустремленности и самоотверженности.
ТАК ДЕРЖАТЬ!!!

 

[Волков Николай]

Лаврентия​

Наш переход до поселка Лаврентия пролегал через Мечигменский залив, который капитан решил пересечь напрямую, не идя вдоль береговой линии. Риск такого решения заключался в том, что как раз именно ночью мы будем на максимальном удалении от берега - это около сорока километров. И если ночью начнет раздувать как на выходе из пролива, то придется бороться с непогодой и хорошо если будет возможность держать курс, а нет, то придется уйти обратно по ветру или встать на плавучий якорь. Укрыться будет негде, все лагуны и заливы с бухтами будут далеко. Плюс ко всему, при усилении ветра я на вахте начинал замерзать быстрее обычного и как уже писал ранее, последние минуты у штурвала были практически непереносимыми, ноги и пальцы на руках ломило от холода так, что невольно приходилось пританцовывать и размахивать руками. Поэтому мне хотелось одного - без всяких приключений проскочить этот залив и оказаться в Лаврентия.

Когда наступила Пашина вахта, мы все собрались на корме, и посовещавшись, составили список продуктов, которые нам необходимо закупить в Лаврентия. Миша всё аккуратно записал в блокнот заставив меня, очередной раз позавидовать его почерку.

Ночью, несмотря на максимальное удаление от берега, были видны огни поселка Лорино. Его жители добывают больше всего китов на Чукотке, так как у села самая большая квота по вылову этих млекопитающих. Когда видишь, что где-то в радиусе твоей видимости есть привычная жизнь, хоть и почти за сорок километров от тебя, то чувствуешь себя в какой-то мере в безопасности, не смотря на осознание всей иллюзорности этой безопасности, да и холод становился терпимее. Соляру мы уже не экономили, и включали печку на максимальный режим. Теперь в кубрике стало заметно теплее. Поэтому, я знал, что после вахты я точно смогу отогреться.

На утро мы видели мыс Кригуйгун, что в переводе с чукотского «сухая крепость». На этом мысу, как и на мысе Наварин, когда-то действовал маяк получающий энергию от генератора, работающего на радиоактивной энергии. За этим мысом залив Лаврентия где у нас по плану короткая остановка.

Поселок Лаврентия, как и все населенные пункты на Чукотке издалека приметен цветными домами. Ищем где пристать, и вдруг на галечный пляж выскакивает «Крузак». Тормозит напротив нас, выскакивают двое, и давай радостно махать нам руками. Да так, как будто они наши старые знакомые. Идем к ним, наката почти нет, и вот уже через несколько минут наши корпуса хрустя галькой легли на берег. Паша, взяв на себя роль парламентёра-дипломата, спрыгивает на берег, чтобы у этих, как нам показалось на первый взгляд странных личностей, узнать, где здесь магазин и где можно приобрести топливо. Не успевает Павел открыть рот, как оказывается в объятиях встречающего. Я смотрю на все это с кормы и ничего не могу понять, что там вообще происходит. Если это Пашины знакомые, то почему он нам о них ничего не рассказал. Старпом не теряется и весьма органично, подыгрывает встречающим, обнимает в ответ встречающих, я почему и подумал, что это его старые знакомые, живущие здесь, в Лаврентия.

Оказывается, что один из встречающих был пилотом того самого вертолета, который день назад пролетел над нами в районе Янракыннота. Увидев наш парус внизу, он поразился тому, что здесь кто-то ходит под парусами. За все его время полетов над Чукоткой он видел такое впервые. Мы для него стали настоящими героями. Поэтому, когда он, отдыхая после рейса на берегу, заприметил, что мы приближаемся к Лаврентия, то немедленно снарядил своего друга, диспетчера местного аэропорта, за руль джипа, и помчался встречать нас. Звали его Виталий, пилот со многолетним стажем, в прошлом военный летчик, сейчас работающий на сан бортах, спасающих людей в отдалённых поселках Чукотки. Когда он узнал, что нам нужна помощь, то тут же предложил воспользоваться автомобилем своего товарища Сергея. Мы закинули в багажник пустые канистры и поехали с новыми друзьями за провизией и между делом знакомиться с посёлком Лаврентия. На катамаране остались капитан с Мишей.

Поселок небольшой, но имеет некоторые достопримечательности. И для меня первая из них это взлетная полоса аэропорта. Дело в том, что она расположена прямо в самом поселке. И вполне могло быть такое, что мы едем на машине, а рядом садиться самолет, как будто на соседней улице.

А еще, я никак не ожидал увидеть здесь лебедей. Птицы облюбовали пруд поселка, для отдыха между длительными перелётами. Чувствовали они себя здесь в полной безопасности, так как скорее всего для местного населения они не представляли какого-либо интереса.

По пути заезжаем в гараж Сергея, нашего водителя, где нам просто так дарит солярки для нашей печки, а в придачу копченого мантака и рыбы. Вот она щедрость северной души. Перед тем как отправиться по магазинам, Виталий знакомит нас ещё с одной достопримечательностью, со статуей пеликена. Это один из популярных символов чукчей и эскимосов, приносящий удачу. Для того, чтобы пеликен «заработал», надо его погладить по пузу по направлению часовой стрелки. На самом деле этот символ не является исконным чукотским, а пришел из Канады, где был попросту кем-то придуман. Но здесь он всем полюбился, и статуэтки этого божества продаются теперь по всей Чукотке. Мы с Пашей хотели просто сфотографироваться со статуей этого пузатого мужичка, но Виталий настоял, чтобы мы обязательно его погладили, согласно традициям. Он очень хотел, чтобы наша экспедиция удачно закончилась, настолько он проникся к нашему делу, и сказал, что сам, когда бывает в командировке в Лаврентия, сам обязательно трет пузо пеликену.

Мы торопимся, просим отвезти в магазин. Но и здесь нас ждет определенный квест. Все купить в одном месте не получиться. С хлебом напряженка, поэтому либо брать замороженный, либо подождать, когда испекут свежий в местной пекарне при центральном магазине. Но где продают хлеб нет яиц и небольшой ассортимент консерв. На машине быстро объезжаем необходимые магазины. И тут я узнаю интересную деталь- в Лаврентия вино-водочные продукты отпускаются с 12-00, на два часа позже нежели в других регионах. Но Виталий о чем-то пошептавшись с продавщицей, берет пол-литра и вручает нам как презент команде в знак уважения.

Пора ехать на заправку, путь лежит через пляж. Выезжаем на берег, а там народу человек сорок, все с ведрами и пакетами. Виталий командует Сергею тормозить, дает нам знак выходить из машины. Мы устремляемся в самую гущу толчеи и попадаем на разделку кита, которого только что выловили. Снимать нам сразу запретили. Как мы поняли, что после выкладывания подобных видео в сеть, это вызывает критику национального промысла эскимосов. Кит быстро исчезал. Все подходили и отрезали от кита, кому что было нужно: мантак, мясо. Виталий по-хозяйски попросил молодого парня, китобоя отрезать нам тоже мантака и немного мяса. Сказано сделано, за топливом мы едем уже с пакетом мяса кита. Сразу скажу, что из мяса мы приготовили жаркое с картошкой. По вкусу как телятина, с легким привкусом креветки. Своеобразно!

Наша поездка затягивалась, и оставшаяся часть экипажа на катамаране начала, откровенно говоря, скучать, развлекая себя сбором позвонков кита, валявшихся на берегу.

Спустя полтора часа, мы выгрузили полные канистры у катамарана и попрощались с ребятами. Обменялись контактами, горячо поблагодарили за помощь и такой радушный прием. Уже в полной темноте мы вышли из залива Лаврентия. Опять короткая жесткая волна и встречный ветер. Идти сразу на остров Ратманова мы не решились, пошли пока вдоль берега. Промучившись таким образом почти всю ночь, капитан дает команду уходить в бухту Пувтын, где будем ждать лучших условий для движения дальше.

 

[ДЖОКЕР]

Нереально красивые места

 

[Волков Николай]

Бухта Поутен (Пувтын)​

Бухта, в которой нам суждено было прятаться от ветра в очередной и как оказалось в последний раз была совсем небольшой, но очень уютной. Почему в последний? Потому что до окончания нашей экспедиции остались считанные километры. Забегая вперёд, скажу, что в ближайшие дни в Беринговом проливе нам повезло с погодой. Ни штормов, ни льдов, все было относительно спокойно, как будто Чукотка под самый финал решила вознаградить нас за наше терпение.

Бухта заканчивалось лагуной, отделённой большой песчаной косой, на которой сохранились остатки построек. Вход в неё был мелким, поэтому решили не рисковать и встать как раз в начале протоки, соединяющей бухту с лагуной.

На берегу бухты Поутен, по некоторым сведениям, жили эскимосы на протяжении более 2000 лет. И в это легко поверить. Я, конечно, не эксперт в области истории, но то, что мы увидели, на мой взгляд, точно подтверждало эту цифру.

Я имею ввиду кости китов, а вернее их количество. Весь берег был усеян ребрами, челюстями, черепами, позвонками млекопитающих. Но более всего нас поразил берег моря состоящий буквально из костей. Волна вымыла его, образовав своего рода срез почти с человеческий рост. В нём практически не было земли и камней, зато были останки китов, состоящие из костей разного размера. Мы шли вдоль кромки воды, и через несколько десятков метров, пришли к жуткому выводу, что, по сути, весь берег это большее захоронение тысяч китов.

Чуть дальше, за небольшим озерцом начинался склон горы. И здесь опять же мы находим следы подтверждение того, что люди тут жили веками. Весь подъем был усеян мясными ямами, которые были расположены довольно близко друг к другу. Некоторые из них были не круглые, а продолговато овальные, что наталкивало на мысль, что возможно эскимосы и хоронили своих сородичей здесь, на этом же склоне.

На горизонте просматривался остров Ратманова, но не весь. Северная его часть была скрыта туманом. Туда если нам повезёт мы попадаем завтра. Ещё какое-то время гуляли, изучая останки прошлого. Когда солнце почти скрылось, и стало совсем холодно, мы поспешили на катамаран.

Посовещавшись, решили выйти из протоки и встать на рейд, чтобы не осохнуть во время ночного отлива и не пропустить время выхода. Запланировали подъем на 5 утра, после чего берём курс на остров Ратманова

 

[Волков Николай]

Остров Ратманова​

На Чукотке осенью в это время светает рано. Просыпаюсь в четыре утра, за час до общего подъема. Выхожу на корму, вглядываюсь в сторону пролива, пытаясь понять обстановку на море. Пасмурно. Остров также, как и вчера в тумане, но на сей раз скрытой оказалась только верхушка, основание же острова темной синей полосой четко просматривалась на горизонте. Даже бинокля не требовалось, чтобы понять – можно выходить прямо сейчас. Море спокойное, почти гладкое. Как следует, хорошенько потягиваюсь в предвкушении новых открытий, до тех пор, пока чуть выше поясницы не начинает хрустеть позвоночник. Условная разминка закончена. Нажимаю кнопку справа от штурвала, мотор безотказно заводится, из-за кормы появился дым и запах выхлопных газов. Настроение отличное, бодро спрыгиваю с кормы на баллон. Знаю, что такой прыжок очень хорошо слышен в кубрике громким хлопком, но разбудить своих товарищей не боюсь, чем раньше выйдем, тем быстрее окажемся на острове. Перехожу на нос и приступаю к самой лучшей зарядке, которая только может быть на катамаране – поднять якорь. Начинаю выбирать канат, здесь задействованы практически все мышцы тела. Упираясь ногами в переднюю поперечину корпуса, телом откланяешься назад, подтаскивая катамаран к тому месту, где на дне лежит якорь. И так 20,30 метров. Когда мокрый канат с якорем оказываются на носовой сетке, у меня отдышка такая, как будто я пробежал километр без остановки в хорошем темпе. Остатки сна снимает как рукой, перехожу за штурвал, включаю скорость и катамаран прямым курсом на остров выходит из бухты. Вот они последние дни нашей экспедиции. Но я даже и не пытаюсь предположить сколько осталось до окончания похода дней, знаю, что это бесполезно, поэтому что-то загадывать где-то внутри себя считаю уже плохой приметой, хотя я в них и не верю.

До острова 65 километров и если погода в проливе не поменяется, то около 10 утра будем на месте. Через несколько минут ко мне присоединяется, разбуженный шумом двигателя, Миша, затем Паша, капитан спит. Завтракаем, пьем горячий кофе и смотрим на приближающийся остров, самую восточную территорию нашей Родины, менее чем в четырех километрах на восток от неё уже другое государство– остров малый Диомид, территория США. Проспав половину пути до Ратманова, на корме появляется капитан, и еще не открывшимися до конца ото сна глазами сканирует пространство. Пишу – сканирует, потому что знаю, что мы смотрим по-разному. Я вижу просто красивый пейзаж, а капитан метеорологические детали-пазлы: направление ветра, какая, где волна, какой формы облака. Эти пазлы, складываясь в голове у Коли, дают картинку-отчет о безопасности на ближайшее время. Поэтому Коле я, не стесняясь признавался, что я на этом катамаране просто турист, если смотреть на путешествие исходя из степени ответственности за экспедицию.

Когда до конца перехода остается два десятка километров для меня происходит не объяснимое. Капитан и Миша пытаются выловить шваброй резиновый ярко-оранжевого цвета сапог, который Коля заприметил справа по борту. Звучит команда, поменять курс на сапог, Миша дает руля вправо, капитан свешивается с корпуса катамарана и пытается насадить сапог на древко швабры. Мимо! Сапог остается за кормой. Миша, не дожидаясь команды начинает маневр на разворот. Еще один заход и опять не удача. Взрослых мужиков захлестывает мальчишеский азарт, они, поочередно меняясь у штурвала пытаются выловить этот одинокий несчастный сапог. Я с укоризной высказываю свое мнение громко вслух о том, что больше нечем заняться, как ловить сапог в нескольких километрах от государственной границы! Наконец сапог оказывается на борту, не помню кто стал героем этой сапожной охоты. На катамаране раздаются победные ликования. Трофей подробно изучается, передается из рук в руки. Что это было? Скорее всего, если смотреть с позиции психологии, возможно какая-то эмоциональная разрядка. Но это было и вправду весело!

Подходим к берегу, где расположилась застава. Это северная оконечность острова, мыс Скалистый. Когда-то здесь была самая настоящая полярная станция, которая закрылась в конце 80-х.

Видим, как к воде спускаются с овчарками пограничники. Капитан выходит на связь, говорит, что высадиться не получиться, слишком сильный накат и просит разрешения встать на рейд с южной стороны острова, там мы окажемся в ветровой тени острова. При этом спрашивает разрешение обойти Ратманова с востока, чтобы заодно увидеть соседний американский остров Крузенштерна, он же малый Диомид. Нам отказывают, говорят идите с западной. Видимо остерегаются с нашей стороны действий, направленных на незаконное пересечение границы с последующей нелегальной эмиграцией на территорию соседнего государства.

Сильный накат на о.Ратманова

Катамаран "Антарес" достиг крайней восточной точки России — острова Ратманова. Несмотря на наличие разрешения на посещение острова, высадка не состоялась из-за сильной прибойной волны, которая сделала её небезопасной.

rutube.ru

 

[Волков Николай]

Идем вдоль берега, побережье скалистое, в глыбовых осыпях. Много морских птиц, особенно топорков.

Ранее остров носил название Имаклик, что с эскимосского переводится как «окруженный водой». Протяженность острова с севера на юг около 9 километров, с востока на запад почти 5 км. Усиливающийся ветер проявляет остров из тумана, хотя говорят, что остров 300 дней в году скрыт туманами. Мы смотрели на эту землю как действительно на нечто особенное: во-первых, это своего рода край земли, по крайне мере нашей российской, а во-вторых здесь природа совсем не походила на чукотскую, которую мы наблюдали последние дни, слишком была густая трава, а потом, как оказалось здесь произрастали гигантские плантации морошки, каких мы ни разу не видели на материковой Чукотке. Некоторые скалы напоминали разрушенные замки на каких-нибудь шотландских берегах.

Дойдя до мыса Южный увидели, что берег здесь пологий и есть возможность высадиться на тузике.

Пройдя немного дальше, чем нам можно было, мы встретили на камнях семейство моржей. Они были крайне возмущены нашим появлением. Было видно, что по мере нашего приближения они оказались перед непростым выбором, когда настолько не хочется покидать облюбованные прибрежные камни, что приходиться реветь с огромной силой в надежде сохранить свой покой и не прыгать в воду. Но все-таки инстинкт самосохранения заставляет их скинуть свои неуклюжие туши в воду с брызгами, изрыгая в нашу сторону свои моржовые проклятия.

Проходим в южную часть острова, и как только из-за него показывается малый Диомид, по рации пограничники уже интересуются нашим маршрутом. Разворачиваемся, бросаем якорь у мыса Южный. На берегу появляются две белые лайки, виляющие хвостами. Чуть позже, прыгая с камня на камень появляются и их хозяева, молодые пограничники. Они пришли на встречу с капитаном, посмотреть документы, разрешающие посетить территорию острова.

Паша с Колей высаживаются на тузике, протокол встречи соблюден, завтра в 10 утра эти ребята будут ждать нас здесь на этом месте, чтобы сопроводить по острову. А пока получаем разрешение побродить по берегу не уходя вглубь острова.

Капитан со старпомом возвращаются за нами, и мы всей командой оказываемся на самой восточной территории России. Можно сказать, что это своего рода победа. Которая, омрачилась запахом тухлятины. Смрад был по всему берегу. Почти по всему каменистому пляжу лежали туши погибших моржей. Такова жизнь этих ластоногих, при миграциях они буквально давят друг друга, нанося смертельные увечья, когда выбираются на берег для отдыха.

Мы с Мишей поднимаемся по склону и обнаруживаем следы древнего поселения Имаклик, углубления в земле с кладкой по стенам из камней. Между бывших древних жилищ эскимосов пограничный домик – наблюдательный пункт.

Внутри памятные надписи ребят, проходивших здесь свою службу. Так незаметно день подошёл к концу. Завтра вылазка на остров, будем подниматься на плато по пади со странным для этого места названием – Колхозная.

С этой стороны нельзя обходить остров Ратманова

Прибыв к острову Ратманова, мы столкнулись с сильным волнением на воде и не смогли высадиться. Решили обойти остров и попытаться высадиться с южной стороны. Конечно, хотелось взглянуть на соседний остров Крузенштерна, который уже относится к территории США, но пограничная служба наложила запрет...

rutube.ru