"Антарес". Хабаровск-Чукотка.

[Николай Зайцев]

 

[Волков Николай]

Мы в бинокль изучали берег, а там тем временем шла своя налаженная жизнь, устоявшаяся веками: горбуша шла на нерест, а медведи набирали жирок, поедая рыбу, которой здесь было в избытке.

Это был «медвежий рай» без преувеличения, почти с десяток крупных хищников без конфликтов и агрессии “паслись” в устье реки. Каждый из бурых был чем-то занят. Кто-то играл со своим подрастающим потомством, кто-то с азартом охотился, гоняя горбушу по руслу, были и те, кто лениво бродил по берегу, видимо особи постарше.

Когда мы высадились, медведи, конечно, обратили на нас свое внимание, но очень быстро утратили к нам интерес. Только малыши все время боязливо проглядывали в нашу сторону, а мамаши, напротив, кажется, вовсе нас не замечали.

 

[Волков Николай]

Поснимав вдоволь местных хозяев, мы тоже решили порыбачить, но улов получился совсем не аппетитным. Нерестовые изменения в рыбе были уже слишком заметными: мясо оказалось не плотным, бледным и рыхлым. Побродив какое-то время по берегу, мы понимаем, что делать здесь больше нечего. Куда-то лезть в глубь распадка отдаляясь от берега опасно, да и не зачем.

Ясное, с редкими облаками небо нам говорило, что прогнозу о приближающемся циклоне в ближайшее время не сбыться, поэтому мы цепляем тузика к правому борту и незамедлительно отправляемся в лагуну Тинтикун.

 

[Волков Николай]

ТИНТИКУН​

Берингово море

Во времена освоения северных территорий Берингово море называлось Бобровым. Но даже после его переименования в честь великого датчанина - командора Витуса Беринга, на новой географической дорожной карте Российской Империи 19 века море всё ещё обозначалось как “Бобровое”. Под “бобром” имелась в виду обитающая здесь морская выдра, он же калан. Это животное обладает ценным мехом, что и послужило одной из причин покорения северного моря. Есть источники, которые утверждают, что шкурки этого зверька, привезенные из второй камчатской экспедиции, и впоследствии проданные на лондонских аукционах с лихвой окупили все затраты второго похода Витуса Беринга, на тот момент уже покойного. О “дорогом” зверьке разговоры в купеческой среде пошли по всей Российской империи. Не многие могли себе позволить вложиться в пушной промысел, ну а те, кто рискнул - фантастически разбогатели, и то, что на Командорских островах сибирские промышленники зарабатывали огромные состояния это уже достоверный факт. Собиралось огромное количество пушнины калана, морских котиков и песца. Но меньше всего повезло Стеллеровой корове, чье мясо консервировалось на Командорах для обеспечения пушных кампаний провизией. В 1768 году была забита последняя корова.

Уходим из бухты Южной Глубокой

Не удивительно, что за все время путешествия мы ни разу не встретили калана. Охота на него запрещена больше века назад, но бесконтрольное истребление сотнями тысяч доверчивого и дружелюбного зверька на протяжение полутора веков сделало свое дело. Сейчас на планете обитает примерно 90 тысяч каланов, что составляет менее 20 процентов от их численности в 18 веке.
Это одна из многих историй, которую хранит Берингово море. Для исследователей, краеведов и всех неравнодушных к дальневосточной земле Берингово море представляет особый интерес. Ведь за четыре века исследований и жизни в этих холодных и неприветливых водах случалось многое: героические открытия и предательство, удивительные находки и горькие трагедии, безнадежные поиски и обретение надежд, а возможно, даже настоящее чудо.
Не скажу, что наша экспедиция претендует попасть на страницы истории легендарного моря, но все же свой маленький след мы здесь оставили: хотя бы в памяти людей, с которыми мы повстречались, сдружились там, на берегах Берингова моря.

 

[Волков Николай]

Вход в лагуну

Уже третью неделю катамаран Антарес шёл по волнам когда-то Бобрового моря, хотя на самом деле большую часть этого времени мы простояли в Тиличиках, пережидая шторм. И только когда погода наладилась мы продолжили свой путь.



Три бухты, в которые мы решили зайти, находятся в Олюторском заливе, одном из самых больших в Беринговом море. Границами залива служат два крупнейших полуострова Камчатки, с запада полуостров Говена и Олюторский с востока. Расстояние между мысами, находящихся на этих не скромно выдающихся в море полуостровах, около 230 километров.
Несмотря на то, что бухты являются очень близкими соседками (между ними не более 10 километров) они оказались совсем не похожими друг на друга. И вроде бы растительность по их берегам была одна и та же, и сопки вокруг лагун были схожими друг с другом, но все равно, всякий раз при посещении следующей бухты возникало ощущение чего-то нового, неизведанного. Да и каждый заход — это отдельная история. В Южную мы вползали на ощупь в кромешной темноте, в Тинтикун в полдень, при ярком солнечном свете, но по мелкому руслу. А в Лаврова при заходе наш мотор вообще заглох.

Но за три дня, ушедших на посещение этих бухт, мы получили столько впечатлений и сделали для себя столько открытий, которых хватило бы на всю оставшуюся жизнь, если бы впереди нас не ждала Чукотка, которая перечеркнула всё то, что было до встречи с ней.

Лагуна Тинтикун, следующая бухта на нашем пути после Южной Глубокой, отделена от моря грядой скал и песчаной косой. Зайти в лагуну можно по извилистой протоке, глубина которой местами не более полуметра. Поэтому капитан решает пустить перед катамараном тузика. Схема предельно простая - чтобы судно не село на мель, промерять с лодки глубину русла палкой. Роль лоцмана выпала Косте, Миша на моторе. Капитан взял на себя управление катамараном, Паша - ответственный за съемку. Подняли рули и эхолот. Распределились по местам. Я на носу Антареса, слегка подавшись вперед, берусь за бэби-штаг и слежу за глубиной с борта.

Начинаем с моря заходить в лагуну. Огибаем скалы, на которых мрачными силуэтами расположились чёрные бакланы. Входим в протоку, Костя начинает “кивать” всем телом с носа лодки, погружая палку от судовой швабры в воду, после чего громко кричит глубину определённую по швабре на глаз. Так мы и пробирались в лагуну Тинтикун, под крики нашего лоцмана: “Метр! Семьдесят! Пол метра! Полностью палка!”

Последняя фраза обозначала, что, Костя до дна не достал и глубину сказать не может. Как матрос Костя был близок к совершенству, если не обращать внимания на его излишнюю торопливость, которая не всегда была на пользу, ни ему, ни команде. Он всегда был в режиме полной готовности. Приготовить кранцы, накачать лодку, набить корпуса, погрузить топливо на борт: все это делал Костя без команд и просьб, на протяжении всего похода. Надо, значит надо.

Ещё перед выходом, капитан, делясь опытом предыдущих экспедиций, говорил, что наступит такой момент, когда ничего не будет хотеться делать: ни снимать, ни убираться на катамаране, ни готовить еду. Скажется накопленная усталость, долгое отсутствие комфорта, разлука с родными. Но к такой апатии наша команда так и не пришла. На удивление капитана, экипаж был всегда собран. А Костя был практически всегда впереди всех в плане работ по обслуживанию катамарана.

Иногда, мне казалось, что его до сих пор не отпустил спорт, который был у него в прошлом. Где-то в глубине души ещё продолжались соревнования, и Костя всё делал, находясь в погоне за никому неведомыми баллами, которые обязательно приведут участника Константина к первому месту. Вот и сейчас Костя делал замеры с особой значимостью, его хлесткие выкрики с показаниями глубины звучали чуть ли ни как с поля боя. Сквозь рычание мотора лоцман исправно продолжал докладывал сведения о состоянии русла. Несомненно, информация важная, но уже утратившая актуальность. Капитан, глядя на старания Геннадича (так Коля иногда называл Костю) с характерным для него сарказмом буркнул: “ Что так орать! Вон справа под берегом вымыло русло! Всё уже понятно”. Катамаран, прижавшись к берегу шел в лагуну, а лодка тем временем продолжала штопать протоку зигзагами, которая стала между тем совсем широкой. По левому борту берег уходил круто вверх. По всему склону плотным покровом разросся кедровый и ольховый стланик. Справа совсем противоположная картина - просторные луга, по которым ветер гонял волны из высокой осоки.

Вошли в лагуну. Прямо по курсу остров, до него километра два. Ребята на лодке, освободившись от лоцманской суеты, забирают старпома с камерой и устремляются к острову. Мы следом. Бывает удивляешься тому как все обустраивает природа: маленький клочок земли посреди гладкой, спокойной, чистой воды, защищенный со всех сторон сопками и скалами имел аккуратную бухточку как раз под наш катамаран и лодку в придачу. Место стоянки было предрешено: удобно, безопасно и очень красиво. А ещё изобилие разных ягод, голубика, шикша, костяника, морошка и брусника. И все это на одном маленьком острове, который представлял собой два каменистых холма, поросших глубоким мхом, и соединенных между собой перешейком. Идеальное место, в котором мы пробыли чуть больше суток. Этот островок я до сих пор вспоминаю с особенным теплом.

 

[Волков Николай]

Казалось, бы такое райское место должно благотворно влиять на атмосферу внутри команды. Но так получилось, что живописные виды северной природы стали декорациями для первых конфликтов между участниками экспедиции. И это нормально. Полтора месяца походных условий - серьёзное испытание на прочность команды, когда пятеро мужчин должны уживаться на площади менее 50 квадратных метров.

Мы все старались поддерживать позитивный настрой, смягчать напряженные ситуации юмором, не быть снобами и максимально вежливо относиться к друг другу. Все, и Костя тоже, но у него был один пунктик, который делал его жизнь на катамаране тяжкой.

Наш фотограф оказался банально брезглив. Не буду вдаваться в детали и выносить весь сор из избы, но как автор дневников, считаю, что читатели должны знать предпосылки, которые привели к тому, что, произошло позже. Я не осуждаю никого в сложившейся ситуации, и Константин проделал большую работу над собой, чтобы преодолеть тысячи километров, не смотря на всю сложность. Но переделать себя полностью самостоятельно, мне кажется никому ещё не удавалось. Ему, правда, было очень непросто и для понимания привожу только один пример: если капитан мог, как бы между прочим, доесть упавший на палубу бутерброд, то Костя выходя на вахту, каждый раз одевал перчатки, чтобы не прикасаться кожей к штурвалу, за который держались все.

Понятное дело, что, находясь в таких не стерильных условиях и с такими привычками, нервы начинают потихоньку сдавать.

Как бы то ни было, психологическая картина команды в момент пребывания в Тинтикун была следующая, нам, всем оставшимся членам экипажа приходилось подстраиваться под Костю, чтобы лишний раз не провоцировать конфликтных ситуаций. Это было не легко. Он мог просто в какой-то момент, когда его что-то выводило из себя, исчезнуть никого не предупредив, и это на берегу, где бродит куча медведей. Такие “выпады” со стороны Геннадича по направлению к дикой природе, конечно, не способствовали дружеской атмосфере, и действительно, в какой-то момент я поймал себя на мысли, что оцениваю свои действия с позиции того, как на это может отреагировать Костя.

Но мы оставались командой, и к чести Константина, когда дело касалось работы, он включался по максимуму, был надежен и исполнителен.

Капитает изучает растительность острова

Тинтикун был первым местом, где было нарушено правило, когда обязательно во время стоянок вне порта и поселений, всегда кто-то должен оставаться на борту. Бухта на острове была надежным укрытием. Точно можно было не переживать, что с катамараном что-то произойдет. Поэтому всей командой на тузике мы отправились в разведку по лагуне. Цель - горячие Говенские источники, термальные воды, которые на выходе из-под земли образовали природные ванны. О них мы слышали от жителей села Тиличики. К сожалению, не помню кто именно из сельчан делился своими воспоминаниями, но отложилось в памяти с каким трепетом и ностальгией рассказчик делился, как будучи ребенком они летали в Тинтикун просто скинувшись по рублю вертолетчику. Ми-8 за полчаса доставлял их до лагуны, где в течение дня люди оказавшись в уникальном красивом месте природы проводили время за обычным семейным отдыхом. Купались в источниках, загорали, запекали картошку в углях, а вечером, взлетев над сопками, догоняя заходящее солнце, возвращались в Тиличики. Источники пользовались популярностью и можно сказать, даже обросли историями. В одних рассказывалось как туристы стали свидетелями того, как медвежье семейство принимало горячую ванну и своими манерами ничем не уступало людям. Или как здесь планировали построить пионерский лагерь исходя из того, что в лагуне практически нет комаров.

 

[Волков Николай]

Греем мотор, выдвигаемся. Как только уходим из тени острова начинает чувствоваться свежий ветер с гор, он нагоняет небольшую волну, из-за чего лодка шлепает днищем об воду. Брызги разлетаясь попадают на лицо, а ветер как старый друг при встрече треплет Мишкину шевелюру, от чего тот, улыбаясь щурится.

Объезжаем всю лагуну, но ничего так и не находим. Высаживались в разных местах в тщетных попытках обнаружить хотя бы какие-нибудь намеки на источники: парение над зарослями вдоль берега, ручеек стекающий в лагуну или доски, оставшиеся от сооруженных когда-то ванн. В первый день поиски не увенчались успехом, но зато мы составили для себя полную картину лагуны, которую можно было сравнить с мозаикой. Собранная из разных кусочков, целиком она представляла собой природный шедевр. В устье впадающий реки в лагуну бродили медведи, к которым мы уже привыкли ещё с Южной Глубокой.

Здесь я увидел моющуюся медведицу. Не думал, что они могут как-то специально мыться. Она сидела в неглубокой заводи, погрузившись по самую шею. Что она делала под водой лапами не было видно, но по движениям и пластике было очевидно, что она трет себя как будто бы мочалкой. Малыш стоял рядом на берегу и наблюдал за своей мамой. Судя по потому как вокруг была плотно примята трава, это место было у медведей своего рода общественным бассейном. Затем встав в полной рост, мокрая медведица с прилизанным мехом, посмотрела на нас буквально три секунды и с видом полноправной местной хозяйки, продолжила свои процедуры уже на берегу. Подойдя к камням, торчавшим из склона, она начала активно тереться о них боком.

На севере мы обнаружили каскадный водопад и раздербаненный мишками домик. А на востоке среди трав нашли остатки рыб базы и ржавую конструкцию, видимо часть насоса. Тут же нам посчастливилось полакомиться княженикой.

Вечером вернулись на остров к катамарану. Удивительно, но эта лагуна не является территорией Корякского заповедника. Хотя исключительность этого места очевидна. Мы разожгли небольшой костерок и поужинали впервые за долгое время не на камбузе, а на берегу. Комфортно разместившись на мягком мху за неспешной беседой закончился наш первый день в лагуне Тинтикун.

 

[Волков Николай]

Говенские горячие источники.​

Во время стоянок раньше всех просыпался Паша. Остановка в Тинтикуне не стала исключением. У старпома с самого утра оказалось рабочее настроение. Захватив штативы с камерами, Павел пошел снимать таймлапс, это когда съемку продолжительностью, например, в пару часов ускоряешь и получаешь на выходе видео в несколько секунд, в котором длительные процессы природных явлений можно увидеть за очень короткое время. Объектом съемок стали облака тумана, медленно сползающие с гор.

Когда проснулись все остальные, было решено возобновить поиски горячих источников. Отправились не все, кто именно не помню, но ребята вернулись быстро и с хорошей новостью. Оказывается, источники были совсем рядом, на южном берегу лагуны, на расстоянии чуть менее километра в глубь бухты.

Объявлены сборы. Едем снимать задумку капитана. Еще во время перехода Усть-Камчатск - Тиличики Коля все думал, как обыграть эти горячие источники в ролике. Ему хотелось, чтобы сюжет был с юмором, легкий, без претензии на научно-популярный жанр.



И вот в районе острова Карагинского идея пришла. Тогда мы: Я, Миша и капитан стояли на корме и обсуждали возможные сюжеты для съемок. Все знают, что вода в источниках целебная. Кому боли в суставах убирает, кому сосуды укрепляет, а кто-то принимает термальные ванны в целях сохранения молодости. И тут нас осеняет, что надо показать каким был человек до процедуры и каким он стал после. Осталось придумать что за метаморфозы произошли с «пациентом». Глядя на нас, у капитана сам собой рождается ответ на этот вопрос. Я лысый, а Миша наоборот- волосатый. Значит в ролике я должен околоситься Мишкиной шевелюрой. Конечно, с помощью монтажа. Оставалось дело за малым- переждать шторм в Тиличиках, дойти до лагуны Тинтикун и найти источники.

И все сложилось - дошли и нашли. Лодка, груженная аппаратурой, и нами за несколько минут добирается до места. Выгружаемся и первым делом трогаем воду. На деле она оказалось вовсе не горячей, градуса 32. Начинаем снимать.

Я, оказавшись в воде, чувствую, как в нос бьет серный запах, который видимо из-за ветра рядом с источником не особо ощущался. Когда сидишь в воде, то чувствуешь себя вполне комфортно, но вот вылезать оказалось очень холодно. Ветер с заснеженных склонов сопок в этот день дул издевательски сильно. Пока Миша входит в роль, я быстро вытираюсь полотенцем и наспех одеваюсь. Повторно лезть в источники нет никакого желания, уж больно зябко вылезать.

Итогом нашего «термального» творчества стал этот ролик:





После съёмок капитан сам решает испытать на себе чудодейственные свойства камчатских подземных вод.

Оказавшись в источнике, Коля с головой уходит под воду. Задержал дыхание и долго не выныривал, видимо решил испытать свой организм - сколько он сможет пробыть без воздуха. Когда же он вынырнул, непроизвольно стал руками гладить голову, словно смывал воображаемый шампунь: «Голова как будто бы мыльная”

Провел руками по лицу, и сморщился от серного запаха:

“Фу! Такой запах, что было бы неплохо ополоснуться после такой ванны!» Но ручьёв рядом не было. Вот и думай, стоит ли в дикой бухте, среди гор и снега на склонах купаться в серном источнике. Вдруг запах так и останется.

Тем не менее, я развеял опасения капитана, сказав с видом знатока, что серный запах уйдет и вонять от него не будет. Мы даже постирали какую-то часть вещей. Для этого мы предусмотрительно захватили с катамарана два ведра. Где ты ещё в естественной среде найдёшь тёплую воду в неограниченных количествах?!

После купания и стирки мы вернулись на остров, где в дорогу я насобирал миску голубики. Перед самым отходом Костя организовал общую фотографию команды. Пора идти дальше. Следующая бухта Лаврова. На выходе из лагуны ветер стал дуть порывами, пришлось снять сохнущую одежду со шкотов, чтобы её не сдуло. Забравшись на крышу рубки, нюхаю полотенце, постиранное водой с источника. Отмечаю, что серой совсем не пахнет. Значит не соврал я капитану, когда говорил, что запах уйдет.

В море выходили уже без лоции. Мотор гудел, тузик тащился за нами на веревке, я, убирая прищепки в карман, еще раз смотрю на оставшийся за кормой остров посреди лагуны Тинтикун, и думаю, что здесь можно было бы провести время и подольше. Но из-за штормовки в Тиличиках есть опасения выйти за предполагаемые сроки всей экспедиции. Поэтому остается только мечтать о том, чтобы вернуться сюда еще раз.

 

[Волков Николай]

Бухта Лаврова​

13 августа 2023 года. 53 день нашей экспедиции. Вечером заходим в бухту Лаврова. Еще несколько часов назад я беззаботно собирал голубику на маленьком островке, и вот буквально час пути и уже передо мной совсем другой мир. Лагуна Тинтикун была уютной, по своему домашней, какой-то камерной, а бухта Лаврова полная противоположность лагуне - большая и просторная.

В створе имеет ширину 6,5 километров, казалось бы, заходи на любом судне. Но есть, как говорится, подводные камни, и в случае бухты Лаврова это не фразеологизм, а роковая особенность. В период, когда здесь развивалось рыбохозяйственная деятельность в бухте произошло не менее четырех кораблекрушений по схожему сценарию. Когда крупные суда идут на большой скорости, то у них корма как бы “просаживается” в воду. А на входе в Лаврова есть мель в виде каменной плиты, и вот таких «быстрых» било кормой об эту плиту, когда судно опускалось в подошву высокой волны.

Таким образом в 1978 году сел на камни и был оставлен экипажем БМРТ «Кречет». Это судно до сих пор является одной из туристических достопримечательностей бухты наряду с руинами посёлка, рыбокомбината и зверосовхоза.


Длина бухты около 11 километров и в глубине заканчивается развилкой в две маленькие бухточки, Вестовую и Остовую.
Мы исходя из того, что Вестовая будет поглубже, а значит поспокойнее в плане ветра, идем на якорную стоянку в неё. И правда, ветер здесь значительно тише. Миша бросает якорь уже в сумерках.

На утро капитан поднимает в небо дрон, поснимать медведей в устье реки. Но почему-то в Лаврова бурые друзья оказались пугливыми в отличие от соседей из ранее посещенных нами бухт. От шума кадрокоптера медведи, не раздумывая долго над тем насколько опасно для них жужжание с неба, убегали в заросли стланика. Обратил внимание на одну деталь, сколько много горбуши было вдоль ручья, просто выловленной и брошенной медведями. На записи было видно, как поблескивают на солнце тушки рыбы то тут, то там среди травы в больших количествах. Казалось бы, среди медведей тоже есть алчные ребята, которым всё мало и мало. Но нет! Ещё в Тинтикуне мы обратили внимание на медведицу, которая шла с медвежонком вдоль берега, периодически бросаясь в воду за зазевавшейся горбушей. Поймав рыбу, она аккуратно прокусывала ей голову и так же аккуратно клала её на берег. По нашему общему мнению медведи, таким образом, пополняли запас фосфора в организме, дожидаясь, когда рыба протухнет.

После не удачной видеосъемки косолапых отправляемся изучать то, что осталось от некогда поселка Дружный. Масштабы поражали. На косе ровными рядами стояли посеревшие от времени останки деревянных лабазов под брезентовые посольные чаны. На берегу Остовой бухты стояло много разрушенных домов и зданий, хотя некоторые из них довольно хорошо сохранились и до сегодняшних дней.

В 60-е года в Олюторском районе было более 30 рыболовецких поселений. А поселок Дружный был один из самых крупных. Он специализировался на промысле олюторской сельди. уже ранее писал, что в 1975 году был введен запрет на вылов селедки и в связи с этим поселок был оставлен.

Вечером мы вышли из бухты Лаврова. Задача дойти до последнего поселка Камчатского края на нашем маршруте - Пахачи.

 

[olegg]

Спасибо.
Великолепно.

 

[Волков Николай]

С севера Камчатки на юга Чукотки.​

Переход в 120 километров от бухты Лаврова до поселка Пахачи занял одну ночь. Рассказывать особо нечего. Погода хорошая, даже отличная по северным меркам. Все живы и здоровы, запасов провизии и пресной воды в норме. Катамаран технически исправен, хотя путь, пройденный нами в несколько тысяч километров для многих «надувастиков» стал бы серьезным испытанием. Из дневников других экспедиций знаю, что путешественникам приходилось делать не один серьезный ремонт на своем катамаране или тримаране за такое же расстояние. А у нас за все время морского этапа ни одной поломки.

Утром приходим в посёлок Пахачи, который расположен на реке Пахача. Потолкавшись между бар, заходим в устье. Видим уже привычную для нас картину - по всюду остатки некогда процветавшей здесь рыбной промышленности в виде ржавых баркасов. Стандартная история для многих прибрежных поселков на севере - после закрытия рыбных заводов последовал отток населения, вследствие чего остались брошенными дома, улицы стали выглядеть не благоустроено, и в целом ощущение тотального запустения. Даже не вериться, что этот поселок некогда был ПГТ.

Ищем куда пристать. Каких-то явных мест для швартовки не наблюдаем. А хочется, чтобы и магазин был рядом, ибо бегать через весь поселок с пакетами нет особого желания. На встречу к нам на лодке двое местных, коряки или чукчи я не знаю, не различаю. Кричим им, мол где можно встать, так, чтобы хлеба можно было рядом купить. Они улыбаются, руками куда-то машут в сторону берега, но ничего не понятно, куда идти, никакого определенного ориентира нам они указать не могут.

В итоге переговоров наш старпом оказывается у них в лодке. Поняв, что объяснить не получается, выбрали самый простой, но весьма эффективный метод для обозначения места - подъехать и ткнуть пальцем в берег. В результате такой “разведки” цель была достигнута, мы на берегу и до ближайшего магазина, кстати единственного, где продают хлеб, 10 минут ходьбы. Продуктов взяли в нём совсем не много - выбор был невелик, да и цены «кусачие».

Подъехали пограничники. Отметка у них как всегда закончилась непринужденной беседой. Капитан спрашивал о погоде на ближайшее время, о рыбалке, об обстановке в целом, зная, что эти люди в форме очень осведомленные и в некоторых вопросах можно выяснить для себя полезную информацию, как для экспедиции, так и для будущего фильма. Пограничники охотно делятся, чем можно, на том им спасибо. Завершается наша остановка в Пахачи необычным способом погрузки топлива на катамаран. С ковша трактора прямо на нос судна.

 

[Волков Николай]

15 августа в 14-00 выходим в Олюторский залив, в четвертый раз получается за эту неделю. За кормой оставляем последний населенный Камчатки на нашем маршруте. До Хатырки, места следующей бункеровки, почти 500 км. Топлива хватит, даже если ветра не будет совсем и придется идти только под мотором. Но нам везло и с ветром, и с погодой. Впереди Чукотка, на которой никто из нас не был. На переходе нас совсем недолго сопровождали морские белокрылые свиньи. Эти свиньи прыгали вокруг нас совсем как дельфины, поэтому мы их и посчитали за этих прекрасных млекопитающих. О том, что эти дельфины свиньи мы узнали позже, от Макса Антипина, научного сотрудника национального парка Берингия. Глянув на фото, он нам и сказал, что мы глубоко ошибаемся, и почти все тоже их путают с дельфинами.

Камчатка нас проводила живописным закатом. А утром Чукотка встречала туманом и моросью. До Хатырки совсем чуть-чуть - 50 км. Это самое южное поселение на Чукотке. Расположено село на берегу одноименной реки и защищенно от моря косой с говорящим названием Прямая. В тумане опять протискиваемся через бары в устье Хатырки. Река совсем не глубокая, поэтому рули подняли, и управляемость катамараном сразу упала. Идем не спеша вдоль берега, на котором наблюдаем постройки типа дачных. Но поскольку на Чукотке заниматься садоводством абсурдно, приходим к выводу, что эти домики скорее всего для рыбалки местных жителей.

 

[Волков Николай]

Сам поселок оказался очень маленьким. Население не больше 350 человек. Сразу в глаза бросились дома “на ножках”. Эти опоры основное условие для строительства на вечной мерзлоте. Если дом ставить традиционно на фундамент, грунт под ним отогреется и здание просядет. Дома здесь не только на ножках, но и разноцветные, как детский конструктор. А на стенках некоторых из них рисунки с местной тематикой - животные и природа, да эскимосы в национальных костюмах.

Дом культуры и библиотека. Внутри оказался очень обустроенным, технологичным. Очень приятное впечатление оставил ознакомительный визит в это учреждение.

Мы прибыли на Чукотку в разгар предвыборной кампании. Вот такой календарь рыбака висел в отделении почты.

Образовательный центр в Хатырке. Как я понял, это детский сад и школа одновременно сразу.

На причале находим нашего заправщика. Он сразу нас предупреждает, что покупать можно только бочками и в них не будет хватать примерно литров по 15. Но платить надо как за 200 литров. У нас мягко говоря легкое удивление. Но хозяин топлива разводит руками. Это не его правила. Так бензин ему уже приходит от поставщика и сделать он тут ничего не может. И в доказательство своих слов показывает на пломбу на крышке бочки. Тут как говориться - хочешь бери, а не хочешь мимо проходи. Заправились. Разлив бензин по канистрам, вышло 186 литров. А еще раздобыли местной тушенки из оленины. Консервы оказались выше всяких похвал. На следующий день у мыса Наврин мы наконец то вырвались из туманного плена и стали свидетелями природного явления - туманная гигантская “река” водопадом срывалась с утеса. Чукотка может удивлять. Считай за сутки два раза - бензин и туманопад. Но в Беринговском, а это место следующей нашей стоянки, я сделал для себя невероятное открытие и, наверное, понял, почему так влюблены люди в этот, казалось бы, безжизненный, а вернее скудный на растительность край.

 

[ТЕНЧА]

Посмотреть вложение 395855

Сам поселок оказался очень маленьким. Население не больше 350 человек. Сразу в глаза бросились дома “на ножках”. Эти опоры основное условие для строительства на вечной мерзлоте. Если дом ставить традиционно на фундамент, грунт под ним отогреется и здание просядет. Дома здесь не только на ножках, но и разноцветные, как детский конструктор. А на стенках некоторых из них рисунки с местной тематикой - животные и природа, да эскимосы в национальных костюмах.
Посмотреть вложение 395856

Посмотреть вложение 395857

Посмотреть вложение 395858
Дом культуры и библиотека. Внутри оказался очень обустроенным, технологичным. Очень приятное впечатление оставил ознакомительный визит в это учреждение.

Посмотреть вложение 395859
Мы прибыли на Чукотку в разгар предвыборной кампании. Вот такой календарь рыбака висел в отделении почты.

Посмотреть вложение 395860
Образовательный центр в Хатырке. Как я понял, это детский сад и школа одновременно сразу.

На причале находим нашего заправщика. Он сразу нас предупреждает, что покупать можно только бочками и в них не будет хватать примерно литров по 15. Но платить надо как за 200 литров. У нас мягко говоря легкое удивление. Но хозяин топлива разводит руками. Это не его правила. Так бензин ему уже приходит от поставщика и сделать он тут ничего не может. И в доказательство своих слов показывает на пломбу на крышке бочки. Тут как говориться - хочешь бери, а не хочешь мимо проходи. Заправились. Разлив бензин по канистрам, вышло 186 литров. А еще раздобыли местной тушенки из оленины. Консервы оказались выше всяких похвал. На следующий день у мыса Наврин мы наконец то вырвались из туманного плена и стали свидетелями природного явления - туманная гигантская “река” водопадом срывалась с утеса. Чукотка может удивлять. Считай за сутки два раза - бензин и туманопад. Но в Беринговском, а это место следующей нашей стоянки, я сделал для себя невероятное открытие и, наверное, понял, почему так влюблены люди в этот, казалось бы, безжизненный, а вернее скудный на растительность край.

Посмотреть вложение 395861

Посмотреть вложение 395862

Посмотреть вложение 395863

Это на фото выглядит грандиозно, а в живую такое увидеть - дорогово стоит!

 

[Саш]

Красота! С севера на юг.... Чукотки, протискиваясь между барами

 

[olegg]

Очень.

 

[бекас]

Спасибо.
Великолепно.

Ну куда не глянь везде разруха

 

[olegg]

У нас "на материке" по сути - то же самое. Тока губы накрашены))).

 

[Волков Николай]

Беринговский​

После туманного “шоу” на мысе Наварин, мы продолжили свой путь по самому большому заливу Берингова моря Анадырскому. Следующая остановка - поселок Беринговский. Как правильно произносить это название - я так и не разобрался. До того, как сойти в порту на берег, мы его между собой в команде называли БерингОвский, ударение на третий слог. Оказавшись на месте, услышали, что местные называют свой поселок БерИнговский, однако в Анадыре, журналисты с телевидения нас поправили -БЕринговский, проверочное слово Беринг, который Витус. В бухту Угольную мы зашли глубокой ночью. По невероятному количеству огней сверкающих на берегу разными калибрами, можно было подумать, что там, среди темноты, идет бурная ночная жизнь и завтра мы окажемся, как минимум, в Чукотском Лас-Вегасе. Я всматривался в бинокль и пытался за этими огнями угадать очертания зданий. Никак не мог поверить, что здесь такая “цивилизация”.

Беспокоить дежурного по порту просьбой найти место для швартовки посреди ночи не очень хотелось. Поэтому мы встали на рейд, подальше от порта, на всякий случай. Несмотря на то, что у нас всю ночь на топе мачты горел сигнальный огнь, слишком близко находиться к месту от куда выходят плашкоуты было не совсем разумно. Запустили печку. Легли спать всей командой, дежурного оставлять не стали. В кубрике было холодно, теплый воздух из печки не спасал, так как ветер задувал внутрь в щели стыков перекрытий из ПВХ. Накануне я заделал их армированным скотчем, чтобы хоть как-то утеплиться. Но Костя был не согласен с таким усовершенствованием катамарана и сорвал часть липкой ленты над тем местом, где он спал. Он опасался задохнуться от угарных газов, которые, по его мнению, попадали к нам в кубрик с теплым воздухом из печки. Позже, когда мне удалось снова утеплить кубрик, то наконец, внутри катамаран начал прогревался до комфортных температур. В среднем это было около 18 градусов

Утром выйдя на корму, я испытал чувство разочарования - от ночных огней “большого города” не осталось и следа. Более того, слева от порта стояли брошенные дома. На нас смотрели серые, истертые пургой, пятиэтажные прямоугольники с тоскливыми черными ячейками, которые когда-то были окнами. Очередной “мертвый поселок” располагался у самой воды Угольной бухты. Белой пеной, волны накатывали на пляж и не доходили до домов в первой линии может метров 20. Не сложно было представить, как в те времена, когда поселок был действующим, стекла окон слепящими бликами отражали первые лучи солнца, восходящее с востока. Поселок просыпался и начинался новый день. Почти все население отправлялось работать в шахту, добывать уголь, который здесь был обнаружен ещё в конце 19 века. Сейчас шахта закрыта, градообразующего предприятия нет уже лет как 10 и поселок переехал в соседний населенный пункт в 7 километрах - Нагорный. Но вместе с жителями каким-то образом и переехало и само название - Нагорный стал Беринговским.

Сегодня уголь добывают австралийцы, но уже из другого месторождения, чуть подальше от Беринговского, названное в честь геолога Геннадия Фандюшкина “Фандюшкинским полем”. Точнее не совсем иностранцы, а ООО «Берингпромуголь» – российское дочернее предприятие австралийской Tigers Realm Coal Ltd . Странно все это как-то, но я настолько далек от экономических перипетий, что комментировать эту ситуацию никак не буду. Знаю, что много угля идет на экспорт, много людей вынуждено было покинуть Беринговский в связи с банкротством нашего угольного предприятия, и что сегодня в поселке безработица. А геолога я упомянул не просто так. Именно Геннадий Фандюшкин в свое время обнаружил так сказать “геологическую аномалию” - залежи каменного угля в миллиарды тонн, одного из самых высоких по качеству. Почему аномалия? Дело в том, что в геологии есть устоявшееся распределение пород угля по планете в зависимости от возраста и состава. И вот по этому распределению каменного угля на Чукотке не могло быть в принципе, поэтому молодому геологу никто не поверил, когда он заявил о своем предположении. Пришлось доказывать и настаивать на экспедиции, которую потом все-таки одобрили, и в результате сделали уникальное открытие. Вот такая загадка Беринговского бассейна, которую, как говорил Фандюшкин, геологам предстоит разгадать.

Так что же я принял за огни большого города? А это были огни судов, которые стояли в бухте. Дело в том, что морской порт Беринговский обслуживает суда на внешнем рейде с помощью буксирных катеров и плашкоутов. На момент нашего захода в бухту на рейде стояли три балкера. Это огромные суда, предназначенные для навалочных грузов, который можно просто засыпать в трюм без упаковки, например, зерно, песок или уголь, то есть насыпью. Эти грузовые великаны светились ночью от носа до кормы, но из далека у кораблей не было видно корпусов. Их свет смешался на одной линии горизонта с огнями порта, и вместе создали иллюзию загадочного городка, который ночью живет яркой жизнью.

На утро же ночной “мираж” исчез. Ветер с юга-запада усилился, короткие волны толкали катамаран в сторону выхода из бухты, словно торопили нас продолжить путешествие. Пора сниматься и двигать в порт. Паша прогрел мотор. Мы с механиком на нос. Миша взялся за веревку, которая терялась в ледяной воде. Где-то там на дне наш якорь. Начали движение на малых оборотах, Миша уперся ногами в поперечную балку на носу и начал энергично вытаскивать якорь попеременно хватаясь руками за мокрый канат. С большим трудом Миша выбрал веревку. Как объяснял капитан, когда встаешь на якорь, то длина якорной веревки должна быть равна трем длинам глубины под катамараном. Не знаю точно, как много выбросили веревки ночью, но потому как долго механик Михаил вытягивал канат на носовую сетку судна, мне подумалось, что все 50 метров. Когда якорь наконец показался, у Миши еле хватало сил его удерживать над водой. Выдохся совсем. А якорь ещё надо было отвести немного вперед, чтобы при закидывании его на борт он не цеплялся рогами за переднюю балку. Я был рядом с Мишей, кричал старпому куда держать направление катамарана, чтобы якорная веревка не зашла во время хода под баллон. Вижу, Мишка - всё. Дергает якорь, а он лапами бьется об поперечную трубу, перекинуть уже нет сил. Быстро подхожу и уже вместе забрасываем якорь. Миша медленно разгибается в спине и хватается рукой за штаг. Глубоко дышит. Ему сейчас точно было не холодно. Тем временем Павел поворачивает катамаран к берегу, идем в порт.

Что же из себя представляет морской порт Беринговский? Закрытая акватория по форме, напоминающая металлический ковш. По мне искусственная гавань, сооруженная из каких-то высоченных свай. На деле эти металлические профиля называются шпунтами Ларсена. Придуманы с замками-пазами по бокам, чтобы их можно было плотно соединять между собой и делать герметичные стены в грунте.

На берегу пара перегрузочных кранов, которые имеют возможность “прогуливаться” вдоль берега по рельсам. Поскольку в этом порту отгружают в основном только уголь, то рабочий инструмент у кранов специальный двух челюстной ковш - грейфер, предназначенный как раз для погрузки сыпучих грузов.

Нам дают место за самоходным плашкоутом, предназначенный как раз для прибрежных работ. По всем его бортам закреплены цепями плотно друг другу огромные покрышки от грузовиков типа Урала. Рядом с ним мы выглядели как тузик. Бросили кранцы, закрепили веревки. Чтобы попасть на берег, пришлось лезть на верх по лестнице, приваренным к сваям арматуринами, метра три. У капитана соседнего углевоза интересуемся, не повиснем ли мы во время отлива на наших швартовых, на что получили ответ, что на этот счет можем не беспокоится.

Пообтесавшись на берегу, разузнав где вода, туалет и душ, я замечаю, некую особенность этого места. Помимо того, что вся поверхность земли черная от угля, так она ещё и жирная. На палубе это чувствовалось более всего. Как будто солидолом натерли. Угольная пыль размазывалась по корпусам и катамарану маслянистыми мазками, добавляя нам хлопот по соблюдению чистоты на судне. Оказывается, что уголь, который здесь отгружается относится по марочному составу к жирным, отсюда и такая особенность.

А еще местную воду из водопровода местные называют “тухлячком”. Вода чистая, пить можно. Но из-за отсутствия систем фильтрации она имеет специфический сероводородный привкус. Говорят, если ее отстоять часов 10, то запах исчезнет. Но мы одну канистру довезли аж до Провидения, запах так и не ушел. В принципе с такой водой мы свыклись, а куда деваться - другой в Беринговском не было, только старпом никак не мог её принимать, поэтому пил покупную воду и пятилитровки.

Я никак не мог понять, что такого в этой Чукотке. Унылый угольный пейзаж, в поселок, который мы заехали за продуктами тоже особого восторга не вызвал. Так же много заброшенных домов, пустынные улицы, морось и холодный ветер. Затарились продуктами и вахтовкой вернулись обратно в порт. Но на следующий день я пошел в сопки на разведку, один. И вот здесь я испытал настоящие потрясение, которое сложно описать.

 

[Волков Николай]

Первая прогулка в тундру.​

В первый день нашего пребывания в Беринговском шёл мелкий, моросящий дождь, который был холодным и неприятным. На следующий день прояснилось, и мы увидели голубое небо с редкими облаками. Встреча с местным старожилом, у которого должны были взять интервью, отменилась. Идти в посёлок пешком не было смысла, продукты купили ещё вчера, и в тот же день прошлись экскурсией по всем улицам бывшего Нагорного. Появилось свободное время, и я решил не сидеть на катамаране.Сразу за территорией порта начинался склон невысокой сопки. Решил прогуляться, подняться наверх и посмотреть на бухту с высоты птичьего полета, ну или, почти с высоты птичьего полета (думаю высота была не более 200 метров), за одно по пути зайти на заправку, узнать цену на топливо.

Пока я гулял капитан "Антареса" и капитан морского порта "Беринговский" обменялись памятными подарками.

Надел вахтенные сапоги, потому что с них будет легче смыть грязь, чем с ботинок, когда вернёшься на катамаран. Также взял с собой пугач от медведей и несколько зарядов к нему на случай встречи с ним.Территория порта была мне уже знакома. Если пойти налево от катамарана, можно выйти к контрольно-пропускному пункту. Прямо перед нами находился ангар и всё необходимое для работы порта. Если пойти направо вдоль островка ржавых железяк, то можно увидеть широкий осушенный канал, который, возможно, когда-то был слипом, который вёл прямо в высокие ворота кузнечно-грейферного цеха.В нём находились душ и туалет, которыми мы могли пользоваться во время стоянки. Интерьер душевой был мрачным, как в фильме ужасов, но для нас, путешествующих без удобств, такая обстановка была приемлемой. От воды шел сероводородный запах. А после помывки было ощущение, что мыло плохо смылось с тела.

"Это Север, ребятки!", - как бы говорит нам механик, улыбаясь ))

Вышел через ворота, предназначенные для выезда техники с территории порта, почти напротив КПП. Я подумал, что нужно зайти и предупредить сотрудника на контрольном пункте, чтобы потом не возникло недопонимание между принимающей стороной и нами. Все-таки порт - режимный объект. На пропуске была обаятельная женщина, которая, узнав, что я собираюсь прогуляться по тундре, спросила, почему я не взял с собой пакет, сказав, что сейчас в тундре много грибов. Я меньше недели на Чукотке и большую часть этого времени провёл в море, чем на суше. Для меня было новостью, что в тундре растут грибы. Когда чёрная и маслянистая грязь от здешнего угля сменилась на грунтовую дорогу, я достал из пакета походные ботинки и переобулся. Сапоги спрятал в кустах у дороги.
Моё внимание привлекли гаражи, которые сначала показались брошенными. Это были постройки из досок, оббитые толью, со вторым этажом, на котором были надстроены теплицы. Посмотрев в одну из них, увидел, что там уже набрали рост то ли помидоры, то ли огурцы. Стёкла были слишком мутными, чтобы разглядеть подробнее. Это говорило о том, что здесь занимаются дачной деятельностью.
Позже я узнал, что возведение таких теплиц было распространённой практикой. Раньше у каждого жителя посёлка были двухуровневые конструкции, которые в основном находились на берегу лагуны, недалеко от Нагорного. В народе такие районы назывались Шанхаем. Люди проводили там свои выходные, ловили рыбу и выращивали овощи.

"Мини-Шанхай" рядом с портом. Большая часть построек находится на берегу лагуны Лахтина.

Подхожу к шлагбауму заправки. На его противовесе висит гроздь старых советских гирь — это кажется необычным для современного автозаправочного комплекса, но для Чукотки совсем не удивительно.На краю цивилизации, в условиях сезонной навигации, заправка на Чукотке выглядит как большая отгороженная территория с резервуарным парком из полутора десятка стальных вертикальных ёмкостей цилиндрической формы. Ведь топлива должно хватить на всю зиму, которая длится восемь месяцев.Ко мне сразу же выдвигаются две собаки, которые предупредительно лают. Я понимаю, что реальной угрозы от них нет, это просто формальность, они отрабатывают свой кусок колбасы. Моя догадка подтверждается, когда самая крупная собака подходит ко мне и, почувствовав мою ладонь за своим лохматым ухом, сразу же отключается из режима охранника и без всяких долгих переходов превращается в лучшего друга, с которым мы давно знакомы.

Пес оказался не только очень добродушным, но и фотогеничным. Позировал с сознанием дела, профессионально ))

Спутник моего нового приятеля оказывается более осторожным, держится на расстоянии, но лаять перестаёт.Пока я знакомился с псом, откуда-то появился охранник-сторож. Я узнал про топливо — стоимость не помню точно, но она гораздо дешевле, чем на Камчатке. Прошу разрешения пройти через часть территории, поскольку дорога наверх как раз идёт через заправку. Получив разрешение, иду дальше, склон становится круче. Мне составляет компанию мой новый знакомый — лохматый пёс. Его настоящий хозяин попросил вернуться назад этой же дорогой, чтобы четвероногий вернулся на своё рабочее место.Я всё дальше отдалялся от грязного угольного порта и ржаво-бетонных руин вокруг. Тело благодарно принимало нагрузку от подъёма по крутому склону — кровь разгонялась, солнце припекало спину. С непривычки у меня от такой казалось бы легкой прогулки отдышка.
В последний раз мы много ходили пешком в Тиличиках, где штормовали 10 дней. И вот почти столько же дней мы шли до Беринговского, находясь в ограниченных условиях: короткие остановки в Пахачах и Хатырке по несколько часов не в счёт. Не скажу, что мы находились под реальной угрозой возникновения гиподинамии, как говорил старпом. Ведь всегда была возможность размяться на палубе, если было желание.
Дорога уходила дальше вверх в северо-западном направлении. Я же решил закончить подъём и пойти по небольшому плато, которое располагалось на склоне сопки. Увидел шляпки грибов и сорвал первый — это был подберёзовик.

Грибов было много, в основном это подберёзовики, но не редко попадались подосиновики, здесь их называют красноголовиками. Море шикши, голубика отдельными полянками, которые невозможно пропустить. Возьмёшь одну ягодку, закинешь в рот и не можешь остановиться, пока всю поляну не «выкосишь». Видимо, организм соскучился по натуральным витаминам.Рядом бегал «мой» пёс, с ним было спокойнее. Понятно, что он не замена охотничьему ружью, но есть надежда, что собака почует зверя гораздо раньше, чем я. А это хоть какие-то минутки для принятия решений.
Очень быстро я прошёл всё плато и вышел на край большого распадка. Внизу еле слышно шумел ручей. Вдаль расстелилась тундра чудесным пейзажем, которого я ещё никогда не видел. Сопки выглядывали друг из-за друга, пересекаясь линиями зелёных склонов.Описывать вид, окружающий меня, я не вижу смысла. Природа Чукотки скудна на первый взгляд, да и я не мастер слова, чтобы как-то пытаться передать всю красоту данного места.

Но о том, что случилось со мной внутри, стоит попробовать рассказать. Я стоял на склоне распадка и неспешно обводил взглядом панораму, которую позже Паша назовёт лунной. Пёс перестал суетиться и сел рядом. Ветер совсем стих.Я не мог понять, что здесь не так, что со мной происходит! Всматриваюсь вдаль, вслушиваюсь, и тут до меня доходит: я ничего не слышу, совсем ничего, кроме своего пульса, который глухим бубном бьёт в висках. Ни ветра, ни пения птиц, ни гула порта, ни шуршания стланика — полный вакуум. Но я дышу. Меня покидают все мысли, внутренний монолог прекращается. Я исчезаю, конечно, не в буквальном смысле. Но я, как Коля, перестаю существовать. Такое чувство, что я рассыпался на молекулы и атомы, и вместе с этим исчезли все заботы и тревоги. Что было в прошлом, что будет в будущем — всё для меня перестаёт иметь какое-либо значение. То, что осталось в большом мире, кажется не более чем бессмысленной сутолокой. Что это было, я не знаю. Честно говоря, я не особо верю в какие-то духовные практики, но судя по всему, мое состояние было похоже на то, которое описывают как медитация.Такой опыт я пережил впервые, не зря кто-то написал: «Крайний Север не каждого примет. Он поймёт: кто тут свой, кто чужой».

Всё время пока мы стояли в Беринговском, я каждый день ходил в тундру в сопровождении пса с заправки. Он уже встречал меня издалека и приветливо вилял хвостом. В последний день, перед выходом в море, мы отправились в тундру всей командой, где записали, по-моему, самое важное интервью за весь поход.

Курс на Анадырь

 

[olegg]

Благодарю.