"Антарес". Хабаровск-Чукотка.

[Николай Зайцев]

 

[Волков Николай]

Переход в Анадырь​

Как только стрелки часов перевалили за полночь, капитан даёт команду греть двигатель. Костя начинает отвязывать кранцы. Когда отчалим и последний кранец окажется на носу, Костя спустит из них воздух, аккуратно скрутит, подвяжет веревками и уберет под капот в грузовой отсек. Миша тем временем отвязывает швартовые, привязанные к крюкам, которые были приварены к шпунтам причала на разной высоте.

Было холодно. Изо рта не шёл, а прямо скажем, валил пар, который очень эффектно клубился в ярком свете прожекторов порта. Вся эта ночная суета, выход из порта в столь позднее время были из-за приметы, которая гласила, что, если в море выходить в понедельник, то быть беде.

На море много суеверий. Их волей, неволей начинаешь соблюдать, когда прочувствуешь на себе даже маленькую частичку непредсказуемости и мощи морской стихии. Например, мы не бросаем бычки сигарет за борт, а в Охотском море свистели, пытаясь усилить силу ветра. Вот и здесь, в Беринговском, капитан, следуя старым обычаям, решил не испытывать судьбу и дождаться первых минут вторника, чтобы выйти в море. У нас есть провожающие. Это два пограничника. Им тоже пришлось в какой-то мере соблюдать наши традиции и в полночь находиться в порту. Видимо есть у них некая инструкция, следуя которой, нужно убеждаться, что все прибывшие на судне должны в таком же составе и количестве покинуть подведомственную им территорию. Надо сказать, что на Чукотке пограничники оказались более внимательными к нашим персонам. И понятно почему, из-за очень близкого соседства с другим государством. Вернее, из-за инцидентов, когда незаконно пересекалась граница и «наши люди» становились уже не нашими. Бывало совершались такие «переходы» на менее приспособленных судах, нежели Антарес. Конечно, защитники рубежей в нас видели потенциальных нарушителей, ведь им неизвестно, что у нас на уме. И это нормально!

Мы попрощались, махнув ребятам рукой, они в ответ пожелали удачи. Выходим из ковша порта в бухту Угольную, где светящимися островами ждут погрузки балкеры. Заходим за северный входной мыс Барыкова, названный так в честь мичмана Федора Барыкова, который на клипере «Крейсер» в 19 веке обследовал эти земли. Хотя мне больше нравится чукотское название этого мыса – Ылвылю, что переводится как дикий олень. Не успеваем взять курс на Анадырский лиман, как наш старпом кричит: «Смотрите! Северное сияние!»

Смотрим, не можем понять где. Показалось, что ли нашему Паше. И, правда, невооруженным взглядом, сразу увидеть его было сложно. Павел увидел сияние сначала в экран камеры, настройки который позволяли более четче видеть это природное явление нередкое для северного края.

Вы видите полярное сияние? А оно есть!

Мое же первое в жизни северное сияние не произвело на меня впечатление, которое можно было бы отнести к категории «Вау!» То, что раньше я видел на снимках в интернете никак не было похоже на то, что я видел сейчас в небе. Понятно, что автор фото перед публикацией подкручивал «ползунки» в редакторе меняя цветность изображения таким образом, чтобы удивить свою аудиторию и попасть как раз в категорию снимков «Вау!» Природа не пользуется программами по улучшению изображения, и я видел полупрозрачное зеленое мерцание, которое было еле заметным. Мне было интереснее смотреть на старпома. Азарт делал его похожим на охотника, который вместо зверя добывал эффектные кадры. Посмотрев ещё немного то на сияние, то на работу Паши, пошел спать. Уже, находясь в спальнике сквозь полудрему было слышно, как снаружи старпом продолжал брать кадры снимая то полярное сияние, то млечный путь, то топ мачты, не переставая комментировать происходящее.

 

[Волков Николай]

Всю ночь и весь день мы шли до Анадырского лимана. И когда, казалось, что до города было подать рукой, мы практически встали. На входе, то ли из-за отлива, то ли из-за возможного здесь течения, наша скорость стала не более трех километров в час. Кое-как мы вырвались из этого встречного потока. Когда подошли к городу было уже десять часов вечера. Оставалось любоваться его вечерними огнями, находясь на рейде. Лиман и ночью показал, какой он неспокойный. Утром обнаружилось, что нас стащило метров на семьдесят вместе с якорем. Капитан вызывает по рации пограничников, стоит на палубе, не смотря на сильно моросящий дождь. Здесь связь лучше, чем в каюте. Уже через минуту капитанский «поплавок» весь мокрый, и начинает капать с козырька капюшона прямо на пальцы Коли, в которых рация.

Договорившись о встрече, капитан тут же связывается с диспетчером порта. Где нам встать? Диспетчер, не вникая особо в нашу историю, объявляет нам цену стоянки в порту, как и для всех крупных судов, по тарифу – 1000 руб. в час. А бесплатно, пожалуйста, на рейде и гоняйте на тузике туда-сюда. Ладно идем поищем, где пристать, а там уже будем знакомиться с руководством порта, может и поменяются условия нашего здесь пребывания.

Встаем недалеко от устья реки Казачка, здесь довольно уютная бухточка, защищенная двумя подтопленными баркасами. Судя по всему, такая загородь от неспокойного лимана, сделана очень давно. На палубе этих посудин везде росла трава, от чего они походили на гигантские дачные горшки под цветы, только очень неухоженные.

Нас встречает местное телевидение. Сходу берет интервью у капитана, а затем у старпома. Оказывается, нас интервьюирует Антон, который является родственником самого Рытхэу. Если для нас «наше все» это Пушкин, то для Чукотки «наше все» - Юрий Рытхэу, известный чукотский писатель.

Через некоторое время к нам подъезжает «крузак». Это сам ген. директор морского Анадырского порта Виктор Анатольевич приехал знакомится с нами. Мы получаем разрешение стоять здесь сколько угодно и бесплатно, а также приглашение на экскурсию в порт. Настроение на высоте. Место очень удачное. Рядом причал номер семь, откуда по расписанию бегает катер. Переправляет жителей города через лиман в Угольные Копи, там аэропорт. В речном порту имеется приличный цивилизованный туалет с зеркалом и горячей водой.

Нам продолжает везти, мы знакомимся с хозяином небольшого баркаса по соседству, Марком, который помогает нам с заправкой. Он привозит топливо на своем грузовичке, нам остаётся только погрузить на судно. По плану остается запастись продуктами, но это не сложно, город не большой, хотя очень накладно. Цены здесь очень кусаются, а вот люди наоборот, очень приветливые и простые. Прогулка по городу доставляет нам удовольствие. Улочки аккуратные, дома цветные и с рисунками на весь торец.

Миша - щедрая душа. Весь экипаж угостил вкусной рыбой

Такое вот чукотское лето

Городское мероприятие "Хлебосольный хозяин" На этом празднике всех угощали национальными блюдами.

Памятник Николаю Чудотворцу, который встречает всех прибывающих в город Анадырь. Вдали Анадырский лиман, ближе справа река Казачка

 

[Волков Николай]

На следующий день всей командой отправляемся в порт. В кабинете Виктора Анатольевича долго беседуем, рассказываем о себе, он нам об истории порта и о планах на будущее. От общения с этим, не побоюсь слова Большим Человеком, я нахожусь долгое время под весьма глубоким впечатлением.

Виктор Анатольевич проработал всю жизнь в этом порту, начинал простым мастером. Из экскурсии, которую нам проводил он сам, я увидел, что это первоклассный хозяйственник и делопроизводитель. Все в порту было налажено и работало по максимуму. Нигде я не видел, что бы лежало что-то без дела или пустовала территория. Везде шла работа: что-то варилось, выравнивалось, строилось, грузилось, восстанавливалось. Все работники при встрече с ним лично здоровались за руку. Что сказать, Виктор Анатольевич редкий человек, который способен наладить любые процессы. И мечта у него есть– возродить речное судоходство на реке Анадырь.

На третий день стоянки Анадырь мне казался уже совсем родным. И когда вернемся с мыса Дежнева сюда обратно, я уже знал, куда мне еще зайти и что посетить.

Вид порта из города

Памятник Юрию Рытхэу.

Старпом в сувенирной лавке .

Местная молодежь, которая совсем не стремится в тундру и не желает учить свой родной язык по сетованиям старожилов.

Единственный перекресток, где есть светофор.

 

[Саш]

Городское мероприятие "Хлебосольный хозяин" На этом празднике всех угощали национальными блюдами.

А какие национальные блюда на Чукотке?

 

[сыч]

А какие национальные блюда на Чукотке?

Копальхен.
Или копалька в разговорном на руский манер.
Редкостный деликатес...

 

[Волков Николай]

А какие национальные блюда на Чукотке?

Пожалуй, самым известным чукотским деликатесом является мантак — кожа и сало кита. Это традиционное блюдо, которое можно попробовать только во время посещения Чукотки.
Согласно международной конвенции по добыче китов, в нашей стране охота на морских гигантов разрешена только коренным народам — чукчам и эскимосам — для личного потребления. Мантак считается национальным блюдом этих народов.
Сало кита очень питательно и богато аминокислотами. По вкусу мантак можно сравнить с салом с грибами, но это сравнение лишь отдалённо передаёт особенности блюда.
В основном мантак едят в сыром виде. На берегу кожу кита пластуют большими кусками, а затем в домашних условиях разрезают на небольшие прямоугольники (20–25 см) и складывают в морозилку. Перед едой мантак достают из холодильника и нарезают на порционные кусочки.

 

[kolobok]

За счет цветового сочетания "черный(тёмный)+белый либо слегка розовый(светлый) выглядит эффектно, ну и вкус прикольный!

 

[Волков Николай]

Из Анадыря в Западное полушарие.​

27 августа. Город Анадырь. Утро. Прекрасная погода. Сквозь прорехи в облаках жизнеутверждающе светит солнце, а наша команда готова идти дальше. Настроение боевое. А какое ещё оно должно быть? Мы отдохнули, привели себя в порядок, прошлись по улицам города, и мысль, что пройдённый нами путь, а это, если быть точным 5375 километров, совсем нас не вымотал, как предполагалось. Наоборот, мы работали как отлаженные часы, за два месяца с хвостиком мы многому научились: понимать друг друга с полуслова, понимать катамаран и погоду. Команда состоялась, и уходя из Анадыря мы уже были уверены в друг друге и в судне на все сто, чего нельзя сказать о море. Стихии плевать на твою решимость. С ней лучше быть осторожным и не заигрываться.

Термометр показывал всего восемь градусов, но нам было тепло. Ветра почти не было, и команде, закаленной в водах Охотского моря, таких условий вполне хватало, чтобы чувствовать себя комфортно. Я заметил, что во время экспедиции мы стали менее требовательными к погоде. Уже вернувшись из похода, я ходил нараспашку по городу в холодные осенние дни, когда все вокруг кутались, застёгивали куртки и пальто, чтобы защититься от холодного ветра.

Сейчас, спустя почти год после экспедиции, я, как и все, бегу через лужи быстрей до машины, проклиная дождь за его колючие капли. Трудно поверить, что, находясь в более суровых условиях, я выбегал на палубу из каюты в одних «семейниках». Не ради позерства, чтобы удивить кого-то из команды, стоящего в теплом поплавке в этот момент у штурвала, а из-за банальной лени. Вылезти из спальника, надеть термобелье, пролезть в каюту из кубрика, отыскать под рундуком шлёпанцы и всунуть в них ноги, открыть задвижку на двери, а после повторить всё это в обратном порядке — всё это было утомительно. Поэтому я лежал до последнего и терпел, а потом одним прыжком выбегал наружу, навстречу северному ветру и дождю, и стоял, держась за гика-шкот, получая порцию адреналина от холода, который уже не даже холодил, а бодрил. Конечно, весь этот аттракцион в Беринговом море длился ровно столько, сколько требовалось организму, чтобы освободиться от лишнего. Ни доли секунды дольше.

Итак, с погодой в тот день выхода из Анадыря нам повезло. У всех было отличное настроение, ведь можно сказать, что мы почти у финишной прямой. Миша помогает катамарану сползти с берега, толкая его правый нос. Как только чувствует свободный ход судна, запрыгивает верхом на корпус. Отчалили. Проходим мимо седьмого причала. Там стоит теплоход «Капитан Сотников», идет посадка пассажиров. Наши маршруты совпадают. И мы и «Сотников» идем в поселок Провидения. Думаю, про себя - сейчас посоревнуемся! На самом деле, я знаю, что Антарес для Сотникова совсем не конкурент. Куда нам с 7 узлами против его 13. Вопрос только в том, когда и где он нас обгонит. Пока в голове у себя устраиваю воображаемые соревнования между катамараном и теплоходом, капитан машет пассажирам, постепенно заполняющим корму на «Сотникове». В ответ тоже машут, наверняка многие из них в курсе о нашей экспедиции из репортажа на местном телевидении. Через несколько минут мы берем прямой курс на выход в море. Лиман не узнать, вся его строптивость куда-то подевалась, вместо нервных волн смиренная гладь. Когда Анадырь отдалился так, что дома стали выглядеть игрушечными, часть города причудливо повисла в воздухе словно мираж. К каким оптическим явлениям в атмосфере относится данный случай я не знаю, может и правда это какой-то вид миража.

Еще в лимане нас обгоняет «Сотников». Корма вся забита пассажирами, погода слишком хорошая, чтобы сидеть в пассажирском салоне. На Чукотке переместится из одного пункта в другой порой очень непросто. Все время надо предполагать, что есть большая вероятность застрять из-за погоды, вернее сказать, из-за непогоды. Плюс ко всему этот теплоход не рейсовый автобус, на котором можно уехать каждый день. В период навигации у Сотникова в среднем запланировано 23 выхода по всем направлениям. И получается, что за 100 с лишним дней у жителей Провидения есть возможность добраться до Анадыря морем всего шесть раз. Какое-то время мы наблюдаем теплоход, но вскоре и он растворяется как призрак попав в те же оптические искажения в воздухе, что и ранее город.

Честно говоря, выходя из Анадыря, я испытывал некоторое волнение. Ведь нам предстоял переход прямым курсом на Проведения почти в 500 километров, где в центре Анадырского залива мы отдалимся от берега на 140 километров. По ощущениям считай второе Охотское море. Конечно, движение рядом с берегом не делает путешествие более безопасным, но психологически становится как-то легче, когда видишь землю, да и чувствуешь себя поуверенней. Сплошной самообман. И вот мы выходим в залив, лиман отгороженный от моря на входе двумя косами, которые выглядят сверху как открытые наполовину створы ворот, остаётся позади.

Все переживания улетучиваются с попутным ветром. Паруса набиты и Антарес весело перекатывается по небольшим и плавным волнам, изредка зарываясь носами в воду. Впереди сто восьмидесятый меридиан- параллель, которая делит земной шар на западное и восточное полушарие. Что с этим делать, как ознаменовать это событие – ещё не придумали. Солнце опускается к горизонту, светом ложиться на волнистую поверхность моря, образуя живую дорожку из бликующих волн. Антарес на какое-то время курсом совпадает с направлением солнечной дороги. Лучи прошивают фотонами света паруса делая их полупрозрачными. Получается морской пейзаж, в котором идеально все: закат, море, судно, погода и ветер.

Темнеет, на удивление ни облачка и вскоре вся небесная высь усеивается звездами. Под таким небом идти особенно радостно и невольно начинаешь по-философски рассуждать, типа «Путешествовать – значит жить». Банально, но в тот момент под скрип такелажа и плеска волн об корпус, изречение кажется прямо в самую точку. Как потом оказалось - эта заурядная мысль является цитатой Ганса Андерсена, которая уже века вдохновляет людей отправляться в странствия.

Примерно в половину десятого по местному времени мы добрались до 180 меридиана. Решили отметить пересечение параллели собранием команды на палубе кормы с горячим чаем. Внимательно смотрим на показания картплоттера, и вот английская буква Е меняется на W. Капитан улыбается и всех поздравляет, мы, радостно чокаясь походными кружками, шутливо комментируем, каково оно, за доли секунды переместится из восточного полушария в западное.

Экспедиция продолжалась уже третий месяц. Мы приближались к нашей поставленной цели. Кажется, осталось совсем чуть-чуть, но это если смотреть на карту. В реальности сколько времени ещё понадобится, чтобы дойти до мыса Дежнева никто из нас не знал. Лично я даже и не пытался предположить, за сколько мы преодолеем оставшееся расстояние. Да это было уже и не так важно, поскольку я настолько привык к жизни на катамаране, что казалось другой жизни уже не будет.