"Антарес". Хабаровск-Чукотка.

[Николай Зайцев]

 

[Волков Николай]

Очень горячие источники​

Я еще стоял у плиты, небрежно переворачивая рыбу на сковороде, когда на лодке прибыли два Максима. Первый из них сразу привлек мое внимание своей уверенностью, несмотря на совсем невысокий рост. Оказалось, что он местный, причем в буквальном смысле. Весь сезон работает и живет в парке. У него свой домик на косе около входа в лагуну. Занимается тем, что на лодке возит сюда туристов, а когда их нет, обеспечивает снабжением: доставляет дрова и провизию на склад кордона. В прошлом ходил на китов, как и его предки - эскимосы. Удивительно, но сейчас, глядя на этого невысокого, но крепкого мужчину, я едва мог поверить тому, что ему почти шестьдесят. Тем не менее, его рукопожатие дало понять мне, что передо мной не простой человек, а настоящий хозяин этих мест.

Второй Максим, высокий и статный, был полным контрастом. Макс-биолог, как я мысленно его окрестил, занимал должность заместителя директора парка. Он явно был человеком науки и путешествий, жизнь которого, как мне показалась была полна различных приключений. Поработал во многих национальных парках России — на Северном Урале, Южных Курилах, в Ленинградской области и холодных просторах Арктики. Когда Макс говорил о природе, у меня складывалось впечатление, что делать это он мог бесконечно. Чувствовалось, что для него это не просто работа, а настоящий смысл жизни. Если бы у меня была возможность узнать его поближе, я уверен, что открыл бы для себя человека, буквально одержимого своим делом, в хорошем смысле этого слова.

Оба Максима были абсолютно разными, и каждый из них по-своему вносил нечто особенное в нашу общую встречу, которая давно переросла в дружеский веселый, праздничный ужин.

У нас имелось всё, чтобы провести время непринужденно и без лишних церемоний. После бурных обсуждений и распития крепкого чая, почти вся компания, за исключением Владимира-директора и Макса-биолога, отправилась искупаться на горячие источники. Всего-то два километра по извилистой тропинке среди бескрайних просторов тундры — и мы у термальных вод. По пути нам попадались небольшие столбики, сложенные из крупной гальки, заботливо украшенные светоотражающей лентой — сотрудники парка явно подумали о том, чтобы туристы не заблудились.

Добравшись до места, мы были встречены клубами пара, поднимающимися отовсюду, не только из небольшого деревянного бассейна, но и со всей поверхности склона. «Здесь больше ста источников», — с гордостью сообщил Игорь. Вода в купальне оказалась настолько горячей, что казалось, будто мы сознательно пришли варить суп из самих себя.

Погружаться в неё можно было лишь по миллиметру, крепко сжав зубы, напрягая всё тело так, что глаза лезли из орбит, при этом ещё надо было не соскользнуть со ступенек лестницы, которая больше напоминала каток. Перил, конечно же, не было, а значит, любое неосторожное движение грозило мгновенным погружением в кипяток и последующим кипячением на «медленном огне». В общем, спуск был на грани.

В отличие от горячих природных ванн в Тинтикуне, здесь не чувствовался запах сероводорода — мелочь, но приятно. Забравшись в воду, стараешься не шевелиться, чтобы не вызвать лишнего движения воды, которая могла бы окончательно довести тебя до состояния варёного рака. Находиться долго в этой «адской» купели было невозможно. Зато, когда выходишь из воды — то оказывается, что холодный ветерок, который ещё недавно был тебе одетому весьма некомфортным, сейчас ощущается как лёгкий прохладный бриз. Эффект, как после бани, только без использования веника. Стою, весь распаренный, от меня валит пар. Хорошо! Капитан, смеясь, тычет пальцем в плечо, где кожа красная, как у только что отваренной креветки (что, в принципе, не так уж далеко от правды).

Одеваемся и в сгущающихся сумерках и всей компанией отправляемся обратно на кордон. Пройдя, пару десятков метров, понимаю, что ноги стали какими-то ватными — видимо, от недавних высоких температур. Иду, спотыкаясь о каждую кочку. Гляжу на остальных, и вижу, что кочки атаковали не только меня.
Вернувшись и немного отсидевшись за столом, усталость от горячих вод источника начала испаряться, как и пар над Берингийской купальней. На смену ей пришел невиданный прилив сил, словно радоновые процедуры решили сработать с двадцатиминутной задержкой, внезапно превратив нас в энергичных энтузиастов. Снова разливается чай, вместе с ним льются рассказы, а смех и гогот начинают громыхать так, что даже берингийские суслики затихли и попрятались по норам. Всё действо стало напоминать эмоциональный кураж, где каждый, забыв про походные невзгоды, погрузился в это безудержное веселье с азартом, как будто завтра не наступит.

Именно здесь, под занавес всеобщего веселья, произошел инцидент, который стал финальной точкой для Кости, ярого противника чаепития. Подробности оставлю за кадром, но скажу одно: в тот вечер я испытал невероятное удовольствие от встречи, знакомства и общения с новыми людьми. Для Кости же, в силу его индивидуальных особенностей, этот вечер стал последней каплей в его чаше терпения, и он принял решение, что продолжать участие в экспедиции с такой компанией больше не имеет смысла.
Косте было действительно неуютно и тяжело, но, думаю, что он, как и мы, испытал облегчение, когда наше совместное путешествие закончилось. Возможно, в этот момент мы все поняли, что каждый получает от экспедиции ровно столько, сколько он готов вынести.

 

[Волков Николай]

Жизнь на кордоне.​

​

День начался неожиданно. Костя покинул нашу команду прямо на следующее утро после чаепития. Он попросился на лодку, которой сотрудники парка отправлялись обратно в Провидения. Сложное решение, особенно когда до цели экспедиции оставалось всего несколько сотен километров. Капитан сделал последнюю попытку уговорить его остаться, но Костя уже твёрдо решил. Мы даже не успели попрощаться как следует – всё произошло так быстро и странно. Лодка отчалила, мы просто стояли на берегу, смотрели, как она уходит в пролив. Мы остались одни, на какое-то время став хозяевами этой лагуны и кордона. Владимир доверил нам ключи от кухни и жилых балков, чтобы мы могли воспользоваться ими, и причем, безвозмездно, за что большое спасибо ребятам из Берингии.

Костю, нашего фотографа, я больше не видел, хотя живём в одном городе. Наши пути так и не пересеклись. Знаю только, что после нас он какое-то время жил в гостинице в Провидении, ждал рейса на Анадырь, а потом благополучно добрался до Хабаровска. Странно, конечно, что такой ответственный и стойкий человек, идеальный участник экспедиции, не дошёл до конца из-за психологической несовместимости с командой. Но в таких условиях важен эмоциональный комфорт. У всех бывают моменты, когда хочется тишины и одиночества, а в экспедиции этого очень не хватает. Даже когда удавалось уединиться на носу катамарана, рефлексировать там было сложно. Казалось бы, мелочи, но со временем они начинают раздражать. Например, стук ложки по металлической тарелке утром, когда ты ещё спишь, или чайные пакетики, промахнувшиеся мимо мусорного мешка.

Иногда до смешного доходило. Наш механик однажды возмутился, что хлеб отрезали неправильно – мол, если режешь кусок, режь целиком, не оставляй половинку на булке. Павел, автор такой нарезки, ответил, что так привык с детства. Я поначалу думал, что это глупость – спорить из-за хлеба. Но, как оказалось, такие бытовые вещи тоже могут раздражать после нескольких месяцев вместе. Это, как говорят, «синдром каюты», когда теснота влияет не только на физическое пространство, но и на нервы.

Костя с самого начала говорил, что отсутствие одиночества будет для него самым сложным в этой экспедиции. Он боролся с собой до последнего. Не уверен, что на его месте я бы продержался так же долго.

Прогноз погоды был благоприятным — ветер до 6 метров в секунду, солнечно. Но мы не спешили покидать лагуну, запланированы съемки горячих источников. А впереди нас ждали новые испытания в проливе, о которых мы тогда ещё не подозревали. Миша уже нервничал — у него была путёвка на море с семьёй, а штормовка могла сорвать его планы. Но капитан был строг: никакие личные интересы не могут повлиять на безопасность судна. Павел тоже тосковал по дому — жена отмечала день рождения без него, а младший сын пошёл в первый класс.

Следующий прогноз подтвердил наши опасения - нам придется штормовать в Берингии. С севера задул сильный ветер, не давая возможности проскочить до Лаврентия, небольшого поселка в одноименной бухте, где мы могли бы укрыться. Когда стало понятно, что мы здесь застрянем надолго, я решил переселиться в балок на берегу. Взял спальник и устроился там, пока остальные остались на катамаране. Мой быт стал почти санаторным: книги, горячие ванны, зарядка и прогулки. В такой обстановке я, пожалуй, чувствовал себя комфортнее всех – мне некуда было спешить, и я наслаждался моментом.

 

[olegg]

Респект за откровения. Сильно.