Кавальери: самая красивая женщина мира, которая придумала профессию фотомодели...
Звезда оперы. Роковая женщина, переходящая от одного богатого и знаменитого мужа к другому. Обладательница редкого финансового чутья в делах. Первая фотомодель. Она до сих пор остаётся легендой.
Книга с рецептами сохранения и преумножения красоты от Кавальери до Первой Мировой разлеталась, как горячие пирожки. Ещё бы! Итальянская певица чуть не официально считалась самой красивой женщиной в мире – и точно постоянно так упоминалась. Многие называют её создательницей профессии фотомодели: самую красивую женщину мира постоянно снимали для открыток и рекламы, и открытки эти тоже, конечно, разлетались, как пирожки, а рекламу с Кавальери вырезали из журналов и газет. И уж, конечно, когда появилось кино, Лина стала кинозвездой.
Над именем девочки, умудрившейся появиться на свет в Рождество, родители особенно не думали. Так и назвали: Наталина, то есть Рождественская. Сокращённо – Лина. Родилась она в 1874 году, довольно спокойном для Италии. Но, увы, в не самой богатой семье. Мало того, отцу семейства захотелось ещё и Рим покорить – и все Кавальери переехали в куда более дорогую столицу из своего захолустья.
Чтобы семья держалась на плаву, каждый работал с малых лет. Лина паковала газеты в типографии (это часто было именно детской работой), потом подросла и смогла помогать портнихе, потом начала расцветать и принялась продавать на улицах цветы кавалерам для их прекрасных дам. В цветочницы постоянно старались приспособить девочек и девушек посимпатичнее, тогда кавалеров купить цветы своей даме тянуло со страшной силой. Лина же была не просто симпатична – она была красива.
Труд, а точнее – ощущение усталости Лина возненавидела на всю жизнь. Позже самым частым её советом было: никакой усталости! Женщине вредно уставать! И дело не только в цвете лица. С усталостью у Лины чувствовались личные счёты.
Именно на улице, над цветами, тринадцатилетняя Наталина Кавальери начала петь. Недурно владеть голосом умели многие итальянцы, и она не была исключением. Ничего особенного в её голоске не было, но пела она с таким артистизмом и была так мила собой, что сначала смогла увеличить свои доходы, а потом начать выступления в кафе.
Вскоре она обнаружила ещё одну лазейку в мир, где женщины не знают усталости. В Европе начали проходить конкурсы красоты – тут и там, и Италия не стала исключением. В четырнадцать Лина впервые приняла участие в таком конкурсе.
В Италии певица со слабым голоском, даже такая красивая, как Кавальери, серьёзной карьеры сделать не могла – ни музыкальной, ни куртизанской. Увы, второе часто сочеталось с первым – даже если певица или танцовщица себя могла сама содержать за счёт количества поклонниц, в её интересах было завести покровителя, чтобы её не растоптали желающие покровительствовать и отвергнутые. Куртизанка с постоянным любовником, демонстративно тратящимся на неё, считалась такой же неприкосновенной, как замужняя дама.
В двадцать два года, после недолгой работы на итальянских сценах, Кавальери отправилась покорять Париж. Там красоту ценили, а в музыке не разбирались – ну, с точки зрения итальянки. В Париже Лина выступала с женским музыкальным ансамблем, радуя публику пикантным акцентом во французских песенках и необычной манерой танца.
Критики затруднялись её описать как следует. Техничным её танец не был, но его лаконичность и выразительность заставляли говорить о «детской простоте», которая «трогала сердце» одним и смешила других.
Но и Париж был только промежуточным пунктом на карте честолюбия Лины. Основные деньги вращались в России, и Кавальери искала возможности подписать контракт именно с русскими антрепренёрами. Уже в двадцать три ей это удалось. Кавальери попрощалась с французской публикой – обещая вернуться, потому что очень её любит – и укатила выступать в Санкт-Петербург. Возможно, она надеялась, что там ещё меньше разбираются в музыке, так что она легко обойдёт конкуренток за внимание мужчины, который сможет её надолго избавить от проклятой усталости.
Такой мужчина нашёлся. Офицер драгунского полка князь Барятинский сумел оценить витальность итальянской красавицы, наравне с её внешностью и умением за этой внешностью следить. Он был честолюбив не меньше Кавальери – и вложился деньгами в её уроки профессионального вокала. Она-то и не думала, что пению надо учиться! В Италии все пели без уроков! Или так ей казалось.
Но Барятинский не мог допустить, чтобы над ним смеялись – увлёкся, мол, бесталанной за одно симпатичное личико... Лине пришлось согласиться на уроки. Позже она о них не жалела.
Шесть лет подряд Кавальери жила между Парижем и Санкт-Петербургом, двумя самыми блистательными столицами Европы. Уроки дали ей возможность дебютировать на оперной сцене. Дебют состоялся в Санкт-Петербурге, Кавальери мгновенно вошла в число оперных звёзд – хотя и не самых ярких на небосклоне, и Барятинский счёл, что уже может на ней жениться. Увы, ему запретил император.
Кафешантанная совсем ещё недавно певичка, да с незаконнорождённым ребёнком (не от другого ли?) – такой жены Николай II видеть возле одного из Барятинских не желал. Вместо брака с Кавальери князю вскоре устроили брак с незаконнорождённой тётей Николая II, впрочем, признанной и получившей титул Светлейшей княгини – Екатериной Александровной Юрьевской. Сердце Кавальери было разбито. Но не её воля. Необязательно надеяться на мужчину там, где можно опереться на славу.
Барятинский до расставания буквально усыпал свою возлюбленную драгоценностями. На бенефисе Кавальери он преподнёс ей изумрудных украшений на 150 000 рублей и рубиновых – на 60 000. После выступления в Харькове местная газета писала, что Лина была увита на сцене бриллиантами миллиона на три – и это были её личные бриллианты. Конечно, настолько украшать себя было немного...
вызывающе, но Кавальери вызова не боялась. Она часто проходила на грани приличий.
К 1906 году она объездила с операми всю Европу и обратила свой взгляд на Новый свет. Во Франции ей доводилось петь с Карузо, в театре Сары Бернар. Когда Карузо отправился сводить с ума своим блистательным голосом Нью-Йорк, Кавальери охотно к нему присоединилась. Там Кавальери два года пела в Метрополитен-опера, а заодно приглядывалась к Америке. И выглядела, что миром уже почти начала править... реклама.
До двадцатого века реклама никогда не была настолько обильной, вездесущей, обольстительной. Она не давила на потребителя цитатами из докторов (чаще всего надуманными), не покоряла его «рациональными» доводами и уж тем более не пыталась привязывать продукцию к образам вместо функций. В двадцатом веке счастливое лицо потребителя – или знаменитости, которая рекомендовала потребителю продукцию – стало частым атрибутом рекламы. Во многом благодаря Лине Кавальери.
Лина принялась сниматься для разных рекламных компаний. Такое не было в ходу. Прежде в рекламе использовали рисованные образы, как правило, усреднённо-идеализированные, а не сделанные с натуры. Теперь взгляд читателя в журнале цеплялся за фотографию живой оперной звезды. Фотографиями Кавальери не только привлекали покупаетелей. Журналы стали просто украшать её снимками свои страницы, в почтовых отделениях можно было купить и отослать открытку с фото Кавальери, а вскоре открытки с её лицом появились и в других странах.
Один из продавцов в Санкт-Петербурге уверял, что ему довелось продать не менее миллиона открыток с Кавальери.
Деньги потекли рекой, а слава Наталины – самой узнаваемой теперь красавицы и самой красивой женщины мира, как повадились поминать её журналы и газеты – достигла таких высот, когда неважным стало её прошлое. Получить её теперь уж точно было почётно, и никакие императоры в демократических США запретить на ней жениться точно не могли.
В тридцать четыре года Кавальери наконец-то вышла замуж.
Он, конечно, был богат. Ещё – молод (двумя годами старше). Талантлив (художник и дизайнер). Принадлежал к видной американской предпринимательской семье. И... она бросила его через восемь дней после свадьбы.
Роберт Уинтроп Чанлер был хорош собой и садистскими наклонностями не славился, так что распад пары вызвал большое недоумение. Предполагать можно было разное. Что брачным контрактом Кавальери оттяпала у Чанлера жирный кусок богатства, и он стал ей неинтересен. Что любимец женщин перенёс сифилис или что-то не менее гадкое, хотя и не такое опасное, и это вскрылось уже после свадьбы. Оба молчали. Можно сказать, расстались красиво.
За свою жизнь Кавальери выходила замуж ещё дважды. За коллегу, оперного тенора Люсьена Мураторе. От него у Лины родилась дочь Елена, из-за которой, как считается, в сорок лет Кавальери оставила сцену, решив, наконец, попробовать себя в роли просто мамы. С Люсьеном в пятьдесят она развелась, чтобы выйти замуж за знаменитого автогонщика Джованни Кампари. То ли Люсьен растерял за время брака свой шарм, то ли раздражающе часто растрачивал его на других, то ли Кавальери накрыла горячая любовь...
Кампари она пережила. Он умер в тридцать третьем году. Чандреа пережила тоже. Тот дожил до тридцатого. Мураторе пережил её. На десять лет ровно. Впрочем, всё это не имело значения.
Оставив оперу, Кавальери написала легендарную книгу с рецептами красоты. Несмотря на то, что Первая мировая почти сразу отодвинула вопросы красоты на второй, а то и третий план, книга стала бестселлером и разошлась большими тиражами на нескольких языках Европы. Тогда же Лина открыла для себя немое кино и начала сниматься. Поточным методом, как другие, сниматься она не желала – чтобы избежать проклятой усталости – и, как Гвинет Пэлтроу, выбирала время от времени интересный проект.
В итоге вышло только семь лент с её участием. В конце концов кино она оставила через пять лет, потому что испугалась, что оно слишком уж безжалостно к изменениям в её внешности. В мягком естественном свете, имея возможность поражать шармом, она всё ещё производила впечатление неувядающей красавицы. Под софитами, под прицелом равнодушной камеры – уже нет.
В тридцать третьем году, после смерти мужа, Кавальери вернулась в Италию, тогда уже – фашистскую. Ей-то фашизм ничем не грозил.
В тридцать шестом выпустила книгу воспоминаний. Во время Второй Мировой стала волонтёркой-медсестрой – ухаживала в госпитале за ранеными солдатами. В сорок четвёртом году умерла. Обычной тогда смертью – на её дом упала бомба. Италия освобождалась от фашизма силами гарибальдийских партизан и антигитлеровской коалиции. Уверяют, что до самой смерти своей красы она растерять не успела.
Советы от Кавальери
Некоторые рецепты красоты от Лины Кавальери актуальны до сих пор. Некоторые смешат и сердят. Некоторые удивляют – поскольку реалии быта очень изменились, как и медицинские представления о вредном и полезном. Но их не перестают цитировать в интернете и забудут, видимо, ещё нескоро.
Важнее всего для женщины, считала Кавальери, сохранить, во-первых, молодость (держитесь за неё обеими руками!), во-вторых, линию подбородка (острой, как нож!), в-третьих, изящество стопы (так что к обуви не стоит относиться небрежно – можно быстро обнаружить ножки изуродованными). А одно из главных средств сохранения буквально всего был отдых. Спать не меньше десяти часов в день, после тридцати лет днём немного – обязательно. Если что-то не нравится в зеркале – отдыхать срочно! Не утруждаться, даже чтением...
Нельзя: читать при плохом освещении (морщинки у глаз неизбежны), спать в плохо проветренной комнате (просто ужасно действует на цвет лица), два дня подряд надевать одни и те же ботинки (банально – способствует появлению запаха и грибка стопы).
Чтобы волосы оставались красивыми, мыть их надо не реже раза в неделю. Чтобы кожа не дрябла при похудении, мазать её специальным кремом. Ванну принимать каждый день, тонизирующую перемежать с успокаивающей. Гулять тоже каждый день. Нос и носогубные складки надо массировать, чтобы сохранить прекрасную форму рта и носа. Не надо бояться каждой складки, кольца Венеры (морщины вкруг шеи) – это о красоте! Не горбиться. Подбородок держать кверху, а не виснуть носом. Следить за кожей на руках.
Многие рецепты удивляют современных читательниц. Там нет ни одной рекомендации по похудению, массажист рекомендуется не от целлюлита, а для мягкости тела, про удаление волос – ни слова, зато рассказано, как отбеливать кожу... Да уж, вечноактуальными рецепты красоты не назовёшь. Потому что её каноны так и норовят измениться, и то, что раньше волновало, теперь вызывает отвращение, а то, что привлекательно сейчас, вызвало бы отвращение прежде. Но отдыхать – отдыхать по-прежнему, пожалуй, надо больше.
