Большие Люди нашего Мира

[olegg]

Скорблю своим незнанием. Посему и верю - мало чему. Понимаю что так себе позиция. Но - позволяет не настаивать на том, чего не знаешь точно .

 

[Arleg]

Скорблю своим незнанием. Посему и верю - мало чему. Понимаю что так себе позиция. Но - позволяет не настаивать на том, чего не знаешь точно .

Не самая худшая позиция. Есть еще хуже. Помню слышал такое высказывание: "Россия - единственная страна в мире, история которой непредсказуема". Правда врет высказывание - не единственная.

 

[А.Белов]

1925 год. В СССР на шахматный турнир приезжает чемпион мира по шахматам Хосе Рауль Капабланка. Знаменитого на весь мир кубинца уговорили дать одновременный сеанс на 30 досках — в те времена это было трендом.

В одном из помещений Ленинградской филармонии с не шибко большой площадью и низким потолком набилось много народу, и один из тридцати соперников, 14–летний мальчик Миша, еле пробился к своей доске. Попасть в ряды соперников Капабланки ему помогли знакомые шахматисты, усадившие его рядом с собой.

Во время игры Капабланка видел только мишину руку, делающую ходы — куда важнее было то, что творилось на доске. Да и на самом себе импозантный кубинский гроссмейстер сосредотачивал больше внимания, чем на остальных.

Капабланка был весьма вальяжен в игре и допускал неточности, которые Миша подмечал. Нельзя сказать, чтобы чемпион позволял себе откровенную халтуру, но противника он откровенно недооценил. А зря: на 32 ходу Хосе Рауль Капабланка был вынужден сдаться.

С перекошенным от бешенства лицом Капабланка сбросил фигуры с доски и даже не пожал победителю руку. Как же — приехать для демонстрации таланта и проиграть какому–то школьнику!

Годами позже Хосе и Михаил сыграли ещё не одну партию... Да, кстати: если вы ещё не догадались, фамилия Михаила была Ботвинник, и позже он сам стал чемпионом.

 

[А.Белов]

Непридуманные байки. "Музыка мечты..."

После поездки в США Мстислава Ростроповича вызвали в Министерство культуры и спросили:

• Мстислав Леопольдович, как вы посмели оставить принимающей стороне программу ваших будущих гастролей, не согласовав ее с нами?
• Да, знаете..., как-то..., а что, нельзя?
• Вы еще спрашиваете! Немедленно напишите новую программу. Здесь и сейчас же!

Ростропович сначала растерялся, потом обозлился и написал: Моцарт, концерт для виолончели с оркестром (как известно, Моцарт никогда ничего для виолончели не писал). Беллини. Соната для виолончели, флейты и клавесина (та же история) Риталлани. Концерт для виолончели соло (такого композитора вообще в природе не существует).
Минкульт одобрил выбор маэстро, красиво распечатал список типографским способом и, заверив у министра, отправил в США. Принимающая сторона чуть не уволила двоих сотрудников за то, что те не смогли отыскать выше указанное произведение Моцарта даже в Зальцбургском архиве, а генеральный менеджер чуть не сошел с ума, пытаясь вспомнить мелодию сонаты. Ни у кого не возникло сомнений в существовании всей этой музыки, т.к. заявка было подписана Ростроповичем и заверена министром культуры Фурцевой.

 

[gng]

Он конечно был великим музыкантом. Но обсирать Родину, что дала ему всё.

 

[Биробиджанец]

В его честь город назвали Нетанией
Одни из самых богатых и известных американских евреев, прославившиеся на рубеже XIX и XX веков не столько своим состоянием, сколько общественной деятельностью и благотворительностью, владельцы знаменитого нью-йоркского универмага Macy ’s, братья Натан и Исидор Штраус почти во всех начинаниях были вместе. Вместе управляли торговой империей, вместе отдыхали и путешествовали. Но если старший, Исидор, был больше занят общественными делами и даже стал на короткое время конгрессменом, то младший, Натан, посвятил себя филантропии и развитию здравоохранения. Создав на собственные деньги около трех сотен станций пастеризации молока в десятках городов США, он добился десятикратного снижения смертности среди грудных детей. Позднее было подсчитано, что его старания спасли жизни почти полумиллиона американских младенцев.

Именно благодаря своей деятельности, Натан был направлен президентом США в 1911 году представлять страну на Международном конгрессе по защите грудных детей, проходившем в Берлине, а на следующий год — на Конгресс по борьбе с детским туберкулезом в Риме.
Братья отправились в Европу вместе, взяв с собой жен. Оказавшись в Риме, Натан, разделявший идеи сионизма, решил посетить и Палестину. Тем более что их младший брат Оскар, сделавший самую блистательную в семье политическую карьеру и ставший первым евреем в правительстве США, буквально за пару лет до того закончил свою службу в качестве посла в Османской империи и много рассказывал старшим братьям о самоотверженных еврейских первопроходцах Палестины.
Цветущая весенняя Палестина заворожила американцев. Точно так же, как и потрясла своей нищетой и неустроенностью. В ужасе смотрели братья на своих единоверцев, страдавших от болезней, голода, бедности, жадных чиновников турецкого правительства и враждебных бедуинских шаек.
Через неделю Исидор сломался. «Сколько еще верблюдов, лачуг и иешив ты хочешь мне показать?— с раздражением обратился он к брату, — нам пора домой!»
Однако Натан неожиданно отказался уступать властному голосу старшего брата. Именно из-за увиденных трудностей ему и хотелось остаться, чтобы понять, чем реально можно помочь.
— Мы должны задержаться еще, — запротестовал он, — посмотри, как много работы здесь предстоит еще сделать. Им нужна наша помощь. У нас ведь есть на это средства. Не можем же мы отвернуться от нашего народа!
— Ну так дадим им еще денег, — начал раздражаться брат, — а я хочу убраться отсюда!
Но Натан прекрасно понимал, что одними деньгами здесь не обойтись. Живущим в тяжелых условиях палестинским евреям нужны были не столько деньги, сколько деловые навыки, инициатива, идеи — словом, все то, что отличало братьев Штраусов, одних из самых преуспевающих бизнесменов Америки.
Не договорившись, братья в конце концов решили разделиться. До возвращения домой, в Америку, Исидору нужно было вернуться в Европу, чтобы завершить дела.
А Натан остался в Палестине, обещав, что обязательно догонит брата в Лондоне. Вместе с Исидором, разумеется, отправилась домой и его жена Ида. Эта пара была трогательно неразлучна. Если же им и приходилось ненадолго расстаться, они обязательно каждый день писали друг другу письма.
Лина, жена Натана, осталась с мужем в Палестине.
Отправив брата домой, Натан с удвоенной энергией окунулся в жизнь ишува. Он разъезжал по стране, раздавая огромные суммы денег, споря до хрипоты. В конце марта пришла телеграмма от брата. Исидор писал, что забронировал билеты для всех на новом и фантастически красивом лайнере, отплывающем в начале апреля в Америку.
«Вам необходимо сейчас же оставить Палестину и немедленно отправляться в Лондон, — писал брат, — я забронировал для вас потрясающие места, но если вы опоздаете, вы упустите свой шанс!»
Читая телеграмму, Натан, и подумать не мог, что своего старшего брата он уже никогда не увидит.
Но Натан и Лина едва успели бы на него, даже если бы покинули Палестину сразу по получении письма. А они еще ненадолго задержались. Пока добрались до Рима, затем пересекли Европу… В Лондон они прибыли лишь 12 апреля. Но лайнер с Исидором и Идой Штраусами на борту за два дня до этого уже покинул Саутгемптон. Натан был безутешен. Как и предупреждал его брат, они «упустили свой шанс».
Это был не просто пароход, пересекавший Атлантику. Новенький, только что спущенный на воду, это был на тот момент самый большой и известный в мире пассажирский лайнер, и, как обещала реклама, путешествие на нем должно было стать незабываемым приключением.
Оно и стало. Через три дня после отплытия лайнера Натан вместе с миллионами жителей планеты узнал страшную весть: столкнувшись с айсбергом, краса и гордость британского флота «Титаник» пошел ко дну.
Тело Исидора было позднее найдено одним из поисковых кораблей и доставлено в Галифакс, а затем в Нью-Йорк. Тело его жены Иды так и не нашли. Позднее стало известно, что пожилой паре пассажиров первого класса была предоставлена возможность спастись — для них было место в спасательной шлюпке. Однако бывший конгрессмен Исидор Штраус заявил, что отдает свое место женщине или ребенку, а сам предпочитает остаться с мужчинами. Его жена Ида отказалась спасаться без мужа: «Как мы жили всю жизнь вместе, — сказала она, — так и умрем» .
Спасшийся очевидец впоследствии написал: «Последнее, что я видел, когда мы отплывали, была женщина, в чьем нежном сердце оказалось больше мужества, чем у любого, кого я когда либо встречал. Она стояла, держась за руку мужа, когда волна накрыла их» .
Надписью на могиле Штраусов в Бронксе стала цитата из Песни Песней: «И большие воды не потушат любовь, и не зальют ее».

Убитый горем Натан, скорбя о брате, не мог отделаться от мысли, что задержка в Палестине спасла его от смерти. Он вернулся в Страну Израиля, посвятив оставшиеся два десятилетия своей жизни возрождению еврейского государства.
Вместе с женой Линой они основали школу для девочек, медицинские пункты для помощи детям, естественно, взяв на себя все финансирование. Они вложили огромные суммы в борьбу с малярией, трахомой, легочными заболеваниями, в социальные программы для бедных. В итоге Натан Штраус пожертвовал на ишув две трети своего огромного состояния.
Примерно за три года до смерти он узнал, что в песчаных дюнах к северу от Тель-Авива собираются заложить новый город. Штраус взял на себя финансирование проекта. В его честь город назвали Нетанией.

 

[olegg]

...почему то вдруг подумалось о Чубайсе...

 

[Klapshtos]

Он конечно был великим музыкантом. Но обсирать Родину, что дала ему всё.

Родину? Или всё-таки власть?

"Как музыкантов Родины лишали."

В марте 1978 года, в Париже состоялась памятная пресс-конференция, на которой супруги – виолончелист Мстислав Ростропович и оперная дива Галина Вишневская – дали ответ тем, кто Указом президиума Верховного Совета СССР отобрал у них советское гражданство «за действия, порочащие звание гражданина СССР». Вишневская и Ростропович были возмущены, раздосадованы и ошеломлены. Галина Павловна отрезала: «Я не признаю власть этих людей! Никто не имеет права лишать меня Родины!»

Там, в России, в Советском Союзе, она столько пережила: войну, голод, холод, туберкулёз, смерть самых близких. Она чистила канализацию, только бы заработать на мизерный паек, но никогда, голодая, умирая от холода в военном Кронштадте, вдыхая смрад от испражнений, она не думала отказаться от своей Родины, не думала уехать туда, где было лучше, теплее и сытнее.

Менял галстуки, только бы она заметила

В Советском Союзе Вишневская планировала прожить всю свою жизнь с двумя дочерьми и любимым мужчиной, супругом Мстиславом Ростроповичем, который, пожалуй, больше, чем Россию, любил только свою жену.

Гордая дочь цыганки, она была хороша собой — он был не сильно привлекателен. Она была величественная и сдержанная — он невероятно темпераментен и даже скандален. Они были так непохожи, но всё-таки созданы друг для друга. Ростропович понял это сразу, как только увидел её на одном из официозных чиновничьих приёмов. Вишневская осознала, что это её судьба, не в тот же час. Понадобилось несколько дней.

Галина Вишневская и Мстислав Ростропович
Но в эти несколько дней Ростропович так желал её покорить! Они вместе отправились на гастроли в Прагу. Там Мстислав Леопольдович несколько раз в день менял костюмы и галстуки, лишь бы она заметила. Но Вишневская и не помышляла о романе. Дома её ждал муж. Она так и сказала этому молодому нескладному виолончелисту: «Я, между прочим, замужем». Его это не смутило: «Между прочим, мы ещё посмотрим». Смотреть долго не пришлось. Вернувшись домой, Вишневская попросила мужа, директора театра оперетты Марка Рубина, сходить за клубникой, а сама быстро собрала чемодан и уехала на такси к Ростроповичу. С тех пор они не расставались.

Пытались как ластиком стереть

Это была семья великих музыкантов. Они и дружили с великими. Среди огромного числа их друзей был и Александр Солженицын. В 1969 году, когда на писателя начались гонения, Ростропович и Вишневская предложили ему поселиться у них на даче, а в 1970-м Мстислав Леопольдович отправил в большинство центральных советских газет открытое письмо в защиту своего друга. После этого травля перешла на музыкантов. Ходит легенда, что после гастролей в Америке Ростроповича вызвали на ковёр и попросили отдать заработанные деньги в пользу Советского Союза. Он сказал, что за деньгами надо съездить домой. Пошёл в магазин и на весь гонорар купил невероятно дорогую вазу, принёс чиновникам и бросил её им под ноги. Естественно, ваза разлетелась на мелкие осколки. Один из них Мстислав Леопольдович положил в карман, сказал: «Я взял свою долю, остальное – ваше», – развернулся и вышел. В конце концов непокорного Ростроповича на ковёр вызвала сама Фурцева. Министр культуры сообщила, что за своеволие и дружбу с опальным писателем и Ростропович, и Вишневская целый год не будут ездить на гастроли за границу. Ростропович только усмехнулся: «Никогда не думал, что выступать перед своим народом – это наказание». Но за этим наказанием последовали и другие. Ростроповича выставили из Московской филармонии и Большого театра, Вишневской запретили записывать пластинку, концерты музыкантов отменялись. Их пытались как будто ластиком стереть отовсюду.

29 марта 1974 года Мстислав Леопольдович, не выдержав творческого вакуума, отправил письмо Брежневу. Он просил отпустить его с семьей на два года за границу на гастроли. Брежнев разрешение подписал. Говорят, получив его, Ростропович рыдал целый день. Он не хотел уезжать. Вишневская была невозмутима. И они уехали в Париж. Вскоре стало понятно: они не вернутся.

Оперная певица Галина Вишневская и ее муж, всемирно известный виолончелист Мстислав Ростропович, дома с дочерьми. Шоломович/РИА Новости
Дети ни о чём не догадывались. Девочки были уверены, что едут с родителями на гастроли. Но по приезде их отправили учиться в Швейцарию в монастырь. Родителям нужно было зарабатывать на жизнь, давать концерты, поэтому детям пришлось провести «в заточении» целых два года. Они были возмущены такой несправедливостью, зато папа был спокоен. Ростропович вообще довольно часто был очень строг к дочерям, а всё оттого, что безумно их любил. Он боялся, что без его должного присмотра они отобьются от рук, начнут носить джинсы, короткие юбки и попадут в дурную компанию, где за ними будут ухлёстывать недостойные мальчики. Поэтому монастырь казался лучшим выходом.

«Порочили советский общественный строй»

Спустя четыре года после отъезда Галина Вишневская и Мстислав Ростропович узнали из новостей, что лишены гражданства Советского Союза. Им даже не удосужились сообщить об этом лично. Возможно, они не стали бы собирать пресс-конференцию, но 16 марта 1978 года в газете «Известия» появилась обличительной статья, которая еще больше напитала обиду.

Вот выдержки из неё: «Выехавшие несколько лет назад в зарубежную поездку М.Л. Ростропович и Г.П. Вишневская, не проявляя желания возвратиться в Советский Союз, вели антипатриотическую деятельность, порочили советский общественный строй, звание гражданина СССР. Они систематически оказывали материальную помощь подрывным антисоветским центрам и другим враждебным Советскому Союзу организациям за рубежом. В 1976–1977 годах они дали, например, несколько концертов, денежные сборы с которых пошли в пользу белоэмигрантских организаций. Формально оставаясь гражданами Советского Союза, Ростропович и Вишневская по существу стали идейными перерожденцами, ведущими деятельность, направленную против Советского Союза, советского народа…»

После пресс-конференции 17 марта 1978 года Ростропович и Вишневская отправили письмо Брежневу: «…Мы не признаем Вашего права на акт насилия над нами, пока не будут предъявлены конкретные обвинения и дана возможность законной защиты от этих обвинений. Мы требуем над нами суда в любом месте СССР, в любое время с одним условием: чтобы этот процесс был открытым».

Конечно, Брежнев оставил письмо без ответа. Ответила им вдогонку 24 марта «Советская культура» статьёй под названием «»Музыка», «искусство», «творчество»»: «Несколько лет назад в зарубежную поездку выехал виолончелист М. Ростропович вместе со своей женой Г. Вишневской. В самом этом факте нет ничего особенного… Но на этот раз Ростропович повёл себя иначе. С первых же дней пребывания за границей Ростропович и Вишневская стали выступать с антисоветскими заявлениями… Что же заинтересовало зарубежных журналистов в заявлениях Ростроповича? Может, размышления маститого музыканта о путях развития современного искусства, его рассказ о том, как с помощью советских педагогов он прошёл путь от ученика детской музыкальной школы Москвы до маэстро? Увы! Возвышенные слова «музыка», «искусство», «творчество» понадобились Ростроповичу и его супруге Вишневской для иных целей. Из его слов на проведённой 17 марта пресс-конференции в Париже, как и из предыдущих высказываний, следует, что он и его жена будто бы не могли свободно работать в Советском Союзе… Помимо интервью и прочих высказываний, порочащих советский общественный строй и высокое звание гражданина СССР, Ростропович и Вишневская продолжали вести антисоветскую работу. Они поддерживали тесный контакт с враждебными центрами, организовали 63 концерта, сборы от которых передали белоэмигрантским организациям, десятилетиями ведущим подрывную деятельность против СССР. Ростропович передал 35 тысяч долларов в фонд антисоветского журнала «Континент», провёл ряд концертов в пользу отщепенцев, выехавших из Советского Союза. Всё это вместе взятое шло вразрез с идеями гуманизма и вызывало законный вопрос: могут ли подобным образом вести себя советские люди, патриоты своей Родины?»

Галина Вишневская и Мстислав Ростропович
Из всего написанного правдой было лишь то, что Ростропович действительно дал 63 концерта, а вот «белогвардейские организации, десятилетиями ведущие подрывную деятельность против СССР», получившие деньги от музыканта, – это больницы, хосписы, поддерживающие молодых музыкантов фонды, организации, помогающие бездомным животным.

«Вернули – как лишили: не спрашивая»

Новые паспорта Вишневская и Ростропович получили сразу же. Оказалось, что музыканты были нарасхват: многие европейские страны предложили изгнанникам своё гражданство. Они отдали предпочтение Монако – с документом этой маленькой страны можно было ездить по всему миру, не проставляя визы.

Уехав, они получили всё то, чего были лишены на Родине: свободу, признание, достаток. Мстислав Ростропович возглавил национальный симфонический оркестр США, стал Послом доброй воли ЮНЕСКО, получил множество международных премий. Вишневская блистала на лучших сценах мира – в «Ла Скала», «Ковент-Гарден», «Метрополитен-опера»; перед ней преклонялся весь мир оперного искусства.

В 1990-м опальным музыкантам вернули советское гражданство, указ тогда подписал Михаил Горбачёв. Но ни Вишневская, ни Ростропович назад свои паспорта не приняли. Многие их не поняли. Галина Павловна потом объяснила этот поступок в своей книге «Галина»: «Вернули – как лишили: не спрашивая. Естественно, никаких извинений, сожалений. Даже не хватило ума – свалить всё на Брежнева. Такое впечатление, будто выбросили вещь на свалку, а потом одумались».

Они отказались от гражданства, но не от Родины. Ростропович, когда его пригласили выступить в новой России, согласился сразу же. А вот Вишневскую пришлось уговаривать. Она категорически отказывалась ехать туда, откуда её выгнали. Помогла дочь. Попросила поддержать отца. Приехав, Галина Павловна осталась в России.

Как-то Ростроповича спросили, думал ли он, что в России так быстро настанут другие времена. Музыкант чуть-чуть пошутил: «Нет, не думал, я уже подыскивал себе место на американском кладбище».

Вернувшись, они стали жить на два дома, но своё дело продолжили в России: помогали юным дарованиям, боролись за права человека. Ушли они тоже в России. Сначала, 27 апреля 2007 года, не стало Мстислава Леопольдовича, через пять лет вслед за ним ушла Галина Павловна. На могиле великих российских музыкантов возвышается мраморный крест, созданный по проекту Вишневской. На нём выгравированы надписи из Евангелия: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся», «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят», «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие небесное».

 

[А.Белов]

Платье "С днём рождения, мистер президент!"

В тот вечер, в честь дня рождения Кеннеди, выступали, среди прочих, Мария Каллас и Элла Фицджеральд. Но как они были одеты, никто и не вспоминает.
Более того - кто помнит, что они тоже там были?
А вот то, как поздравляла президента Мэрилин Монро, вошло в историю.

Этот наряд должен был сам по себе стать сюрпризом.
Когда главный распорядитель мероприятия поинтересовался у Мэрилин, в чём именно она будет, она показала ему совсем другое платье!
Из чёрного атласа, закрытое, с высоким воротником, от сдержанного Нормана Норелла.
А сама выбрала нечто совершенно противоположное.

Когда она обратилась к художнику по костюмам Жану Луи,то сказала: "Я хочу, чтобы вы создали поистине историческое платье, потрясающее платье, единственное в своём роде."

Ткань, которую они выбрали - тончайший шифон "суфле" телесного цвета. Чтобы платье сидело идеально, как вторая кожа, Мэрилин часами стояла на стуле, пока над ней колдовали. В платье вшито множество эластичных вставок, чтобы можно было относительно свободно двигаться.
Никакой подкладки Мэрилин не хотела, бельё тоже надевать не собиралась. Так что в районе бюста ткань проложена в двадцать (!) слоёв. Кроме того, платье расшили блёстками и стразами - с виду они просто разбросаны по нему, но, конечно, расположение было точно продумано.
Словом, Луи и его помощникам пришлось постараться.
Работа шла в течение месяца, и платье обошлось Мэрилин очень дорого.
Но оно того стоило!
В тот вечер все смотрели только на неё.
Как выразился один политик, "только кожа и блёстки"...

Платье Мэрилин дважды выставлялось на аукционах.
В 1999 г. оно ушло за $1.26 млн., в 2018 - $4,8 млн.
Теперь оно входит в состав коллекции Рипли "Хотите - верьте, хотите - нет".

 

[А.Белов]

Воскресным днем 31 октября 1926 года Чарльз Миллар совершил два сенсационных поступка.
Первый состоял в том, что стройный, подтянутый 73-летний холостяк, который за всю жизнь не проболел ни дня, вдруг рухнул на пол в своем офисе и умер. Секретарша была в шоке.Второй неожиданностью стало его завещание: оно оказалось столь неординарным, вызывающим, а последствия его настолько сенсационными, что этот юридический документ превзошел все, что Миллар, известный корпоративный юрист, сделал за всю жизнь.
Никто не предполагал, что уважаемый торонтовский юрист и бизнесмен после смерти устроит такое грандиозное шоу в прессе. Похоже, что Миллар хотел показать, что за определенную цену можно купить все и всех. Составив завещание по всем правилам юридического искусства, сей уважаемый джентльмен создал прецедент для величайшей посмертной, как отмечали журналисты, "шутки века”.

Похороны Чарльза Миллара собрали многих выдающихся деятелей юридических, деловых и спортивных кругов не только Торонто, но и всей провинции. Служитель англиканской церкви его преподобие Т. Коттон высоко отозвался в своей речи о моральных качествах, преданности и порядочности покойного. И это был последний раз, когда представитель церкви сказал о Чарльзе Милларе что-то хорошее.
После прочтения и опубликования завещания началось нечто невообразимое. В шоке были и политики, и юристы, и бизнесмены, и служители церкви, и родственники усопшего. Как писали репортеры: "По всей видимости, вызывающее завещание Миллара предназначено развлечь "высоких и могущественных” членов общества, навязывающих широкой публике свое определение морали ”.
В начале документа Миллар написал: ”В силу необходимости, это завещание необычно и прихотливо. У меня нет ни наследников, ни близких родственников, посему передо мной нет никаких стандартных обязательств о том, как распорядиться своей собственностью после смерти”.
В начале завещания Миллар перечислил нескольких своих верных помощников и сотрудников и назначил им небольшие суммы. Дальним родственникам не оставил ничего, объясняя, что если бы те надеялись, что он им что-нибудь оставит, то они с нетерпением бы ждали его скорой смерти, чего он себе не желал.
А вот дальше началось самое интересное. Никто не мог даже вообразить себе, что сотворил старый почтенный юрист.
Каждому посвященному в сан священнослужителю в Сэндвиче, Уолкервилле и Виндзоре (Онтарио) Миллар оставлял по одной части своего пакета акций жокей-клуба "Кенилверт”, прекрасно зная об их резко отрицательном отношении к азартным бегам.
Он распорядился выделить по доле акций пивной компании "О’Киф”, владельцами которой были католики, каждой протестанской общине в Торонто и каждому приходскому священнику, которые публично борются с пьянством, не называя никого поименно. Результат оказался ошеломляющим: огромное количество служителей церкви пришло в суд, требуя свои акции.
Для одного судьи и священника, которые были яростными противниками ставок на скачках (тут он назвал имена), он предложил лакомые акции Онтарийского жокейного клуба при условии, что они запишутся в клуб в течение трех лет. Что они и сделали (правда, получив свои акции, они выписались из клуба).
Трем приятелям–юристам, которые дружили с Милларом, но терпеть не могли друг друга, шутник Чарльз оставил прекрасный дом на Ямайке с такими казуистическими примечаниями, что отныне им приходилось делить дом, сдерживая себя, чтобы не пустить в ход кулаки.
Но все это было невинными шалостями в сравнении с главным 9-м пунктом этого сенсационного завещания. Чарльз Миллар завещал оставшуюся часть богатства (более полумиллиона долларов) той женщине в Торонто, которая в течение 10 лет после его смерти родит больше всего законных детей, что будет строго зафиксировано в документе о рождении.
Итак, завещание огласили; более того, оно вышло на первых страницах торонтовских газет. Началось "большое шоу”, расцвет которого, заметим, пришелся на годы Великой депрессии. Родственники пытались опротестовать завещание, клерикалы-трезвенники рвались получить свою долю "пивных акций”, юристы различных судов искали способы нажиться на ведении дел. И даже Верховный суд Канады (!) рассматривал это завещание по поручению Верховного суда Онтарио, который хотел добиться передачи наследства правительству Онтарио якобы с целью учредить стипендиальный фонд в университете Торонто.
Но не зря Миллар 45 лет был лучшим юристом своего времени, а по части составления завещаний – непревзойденным. Он так тщательно оговорил все пункты (хотя и в присущей ему игривой форме), что не нашлось ни малейших оснований их оспорить. 10 лет это пытались сделать лучшие юристы страны - безуспешно.
9 месяцев спустя после смерти Миллара началась "битва” за главную часть наследства! Оно вызвало массу публикаций и дискуссий во всех печатных изданиях того времени. Все матери, родившие двойню или тройню, сразу становились претендентками и их имена не сходили с печатных полос. В прессе появилась ежедневная колонка под названием "Величайшая гонка аистов” (сколько работы привалило газетчикам!), в которой публиковались списки женщин и количество их детей, рожденных на данный момент.
Церковь оскорбленно объявила, что завещание Миллара аморально, так как ставит под сомнение святость зачатия и рождения, и произносила гневные проповеди в адрес юриста. Пасторы увещевали женщин не принимать участия в этой "скверной шутке”. "Но что значит не принимать? – вопрошали женщины, – не рожать детей?”
Когда генеральный прокурор Онтарио завел дело с целью учредить вышеупомянутый стипендиальный фонд в университете Торонто, жительницы Торонто пришли в ярость. Они настаивали, что Чарльз Миллар был полностью в своем уме, когда писал завещание, и что никакой политик не смеет посягать на права женщин, желающих рожать детей. Протесты пошли по всей провинции. Феминистки делали упор на то, что по остальным пунктам завещания выплаты уже сделаны, и первыми, кто получил по этому завещанию деньги, были священнослужители и юристы!
Так прошло 10 лет. В десятую годовщину смерти Чарльза Миллара суд Онтарио снова зачитал условия завещания и рассмотрел список претенденток. Две женщины были вычеркнуты из числа "финалисток”. Полин Кларк имела 9 детей, но одного не от мужа. Лилиан Кенни фактически имела 12 детей, но пятеро из них умерли в младенчестве, и она не смогла доказать, что они не были мертворожденными. Каждой из них дали по утешительному призу 12 500 долларов.
31 октября 1936 года "большая гонка аистов” закончилась вничью между Анной-Катрин Смит, Кэтлин-Эллин Нагль, Люси-Алис Тимлек и Изабель-Мэри Маклин (у всех у них за 10 лет родилось по 9 детей). Они получили по 125 000 (что в наше время – примерно 1,5 млн. американских долларов).
"Большая гонка аистов” освещалась в прессе подробнее, чем перелет Чарльза Линдберга через Атлантику и даже рождение пятерых близнецов у мадам Дион. Журналисты Онтарио стали публиковать статьи на темы, еще в недавнем прошлом запрещенные и немыслимые: контроль за рождаемостью, аборты, незаконнорожденные дети и разводы. Ставились и такие вопросы: что понимать под словом "Торонто”, считать ли умерших и незаконнорожденных детей, и самое важное, был ли вообще пункт 9 правомочным? Но Миллар предусмотрел все.
По иронии судьбы, многие участницы "гонки” и вовсе не собирались заводить большие семьи. Ведь мы не упомянули тех, кто остался позади, родив по 7-8 детей. Отметим, что половина "аистовых гонок” пришлась на годы депрессии, когда лишние рты были в семьях ни к чему. У двух из 4-х победительниц мужья вообще были без работы, и семьи сидели на пособии. У двух других мужья работали, но получали низкую зарплату. А Полин Кларк развелась и родила последнего ребенка уже не от мужа.
К счастью, призы действительно помогли победительницам. Все они разумно распорядились деньгами, вырастив замечательных детей, и не поскупились на их образование. А телевизионный фильм "Большая аистовая гонка” обессмертил это удивительное состязание.
Говорили, что спровоцировав взрыв неконтролируемой рождаемости, старый холостяк надеялся смутить правительство и религиозные круги, которые обдумывали политику контроля. А еще пошучивали, что бездетный холостяк Чарльз Миллар "усыновил” таким образом 36 детей.
Что ж, Чарльз Миллар устроил неплохой спектакль, показавший, как далеко люди готовы зайти, чтобы получить чьи-то деньги. Возможно, это стало самым выдающимся достижением юриста Миллара.

 

[А.Белов]

Казнь Томаса Мора – автора знаменитой книги «Утопия»

Текст приговора был таков:
«Ввергнуть его при содействии констебля Уильяма Кингстона в Тауэр, оттуда влачить по земле через все лондонское Сити в Тайберн, там повесить его так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он еще не умер, отрезать половые органы, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности. Затем четвертовать его и прибить по одной четверти тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на лондонском мосту».
Казнь состоялась спустя четыре дня после суда.

Рано утром 6 июля 1535 года в Тауэр прибыл друг Мора, поэт Томас Поп, служивший в канцелярском суде. Поп сообщил Мору о том, что король заменил ему мученическую казнь в Тайберне отсечением головы. Мор спокойно выслушал сообщение своего друга и поблагодарил короля за его «милость». Он находил в себе силы, чтобы шутить в чисто английском духе и перед свиданием с плахой. «Так, по прибытии в Тауэр, — писал помощник шерифа в лондонском Сити Эдуард Холл, — один из служащих потребовал верхнюю одежду прибывшего в качестве вознаграждения. Мор ответил, что тот получит ее, и снял свой колпак, говоря, что это самая верхняя одежда, которую он имеет».
Король запретил ему произносить предсмертную речь, которая разрешалась в то время всем казнимым, очевидно, боялся, что слова этого блестящего оратора вызовут возмущение в народе. И на эшафоте в последние предсмертные минуты Мор не утратил способности шутить. Подойдя к наспех сколоченному эшафоту, он попросил одного из тюремщиков: «Пожалуйста, помоги мне взойти, а сойти вниз я уж постараюсь как-нибудь и сам». Поднимаясь, он сказал палачу: «Шея у меня коротка, целься хорошенько, чтобы не осрамиться». Уже на эшафоте, беседуя с палачом, осужденный шутливо бросил ему за мгновение до рокового удара: «Постой, уберу бороду, ее незачем рубить, она никогда не совершала государственной измены».
Насаженная на кол голова «изменника» еще много месяцев внушала лондонцам «почтение» к королевскому правосудию...

 

[А.Белов]

«ТРЕБУЮТСЯ МУЖЧИНЫ ДЛЯ РИСКОВАННОГО ПУТЕШЕСТВИЯ.
Низкая зарплата, сильный мороз, долгие месяцы кромешной темноты, постоянная опасность.
Отсутствие надёжных гарантий на возвращение.
В случае успеха- почёт и признание»
Вот такое объявление в 1913 году разместил в нескольких лондонских газетах Эрнст Шеклтон.
Знаменитый полярный исследователь начала двадцатого века.
Он рассчитывал, что отозовутся 60- 70 человек.
Но, на его призыв откликнулись 5 000 добровольцев.
Это было идеальное рекламное объявление.
Все три элемента успешной рекламы- интерес, новизна и предложение, против которого невозможно устоять.
Вызывало мурашки, бегущие по телу.
В стремительно меняющемся настоящем и в будущем будут платить, в основном, за эмоции и мурашки по телу.
Победят товары, услуги, политики и прочий контент, вызывающие именно такие ощущения.
Или есть мурашки, или их нет.
Все просто.
P.S. Шеклтон сдержал своё обещание- те, кто последовал за ним, получили целый букет мурашек и воспоминаний.
Его судно было затерто гигантскими льдами и погибло. Но он сумел спасти всю команду- не погиб ни один человек.

 

[ФЕДОТ]

 

[А.Белов]

Писатель Корней Чуковский вспоминал: «Когда Репин писал мой портрет, я в шутку сказал ему, что, будь я чуть-чуть суевернее, ни за что не решился бы позировать ему, потому что в его портретах таится зловещая сила: почти всякий, кого он напишет, в ближайшие же дни умирает. Написал Мусоргского – Мусоргский тотчас же умер. Написал Писемского – Писемский умер. А Пирогов? А Мерси д'Аржанто? И чуть только он захотел написать для Третьякова портрет Тютчева, Тютчев в том же месяце заболел и вскоре скончался.
Присутствовавший при этом разговоре писатель-юморист О. Л. д'Ор сказал умоляющим голосом:
– В таком случае, Илья Ефимович, сделайте милость, напишите, пожалуйста, Столыпина!
Все захохотали. Столыпин был в то время премьер-министром, и мы его ненавидели. Прошло несколько месяцев. Репин сказал мне:
– А этот ваш Ор оказался пророком. Еду писать Столыпина по заказу Саратовской думы».

Своё согласие на предложение написать портрет премьер-министра Репин дал не сразу, искал самые различные предлоги, чтобы отказаться. Но Саратовская дума выполняла все предъявляемые художником требования, и отказываться было уже просто неудобно.

Художник решил изобразить Столыпина не царедворцем в мундире с орденами и всеми регалиями, а в обычном костюме. Портрет – свидетельство того, что Репина интересовала личность, а не государственная персона. Официоз и торжественность портрету придаёт только темно-красный фон.

После первого сеанса Репин рассказал друзьям: «Странно: портьеры у него в кабинете красные, как кровь, как пожар. Я пишу его на этом кроваво-огненном фоне. А он и не понимает, что это фон революции…» Как только Репин закончил портрет, Столыпин уехал в Киев, где и был убит. «Спасибо Илье Ефимовичу!», - зло шутили Сатириконцы.

В 1918 году портрет поступил в Радищевский музей Саратова и с тех пор там и находится.

 

[А.Белов]

ТАЙНЫЕ СТРАСТИ ГЕНИЕВ...
У французского философа и известного писателя Жана -Поля Сартра было много женщин, но официально женат он не был ни разу, так как этот представитель экзистенциализма считал брак буржуазным пережитком(правда, у него была гражданская жена Симона де Бовуар).
Но в 60 лет он вдруг страстно влюбился в свою 17-летнюю студентку из Алжира Арлетту Алкаим. Девушка ничего не имела против близости с такой знаменитостью, однако осторожный Сартр опасался того, что ее строгая мусульманская семья привлечёт его к ответственности за совращение несовершеннолетней. Но в конце концов, чары юной алжирки победили.
Спустя какое-то время Арлетта стала требовать у возлюбленного узаконить их отношения. Пожилой философ всеми силами сопротивлялся, тогда решительная дамочка пригрозила ему разрывом. Возможно, их роман на этом и закончился бы, но тут, как всегда, в дело вмешался его величество случай. Неожиданно Арлетта получила извещение о депортации из Франции.
Сартр оказался перед сложным выбором- он не хотел терять так полюбившуюся ему девушку, но и жениться на ней не мог, это означало бы измену его принципам. И тогда им было принято поистине философское решение - он ... удочерил Арлетту! Молодая возлюбленная тут же взяла все в свои руки, поселилась в его квартире и со временем стала настоящей грозой для других поклонниц престарелого философа.
Сартр передал ей все права на своё литературное наследие, но когда он тяжело заболел и почти ослеп, то рядом оказалась его бывшая гражданская жена известная писательница и бисексуалка Симона де Бовуар. Она и проводила бывшего мужа в последний путь в апреле 1980 года, когда он умер от отёка лёгких. После этого безутешная Симона, потеряв объект для поклонения, стала затворницей. Она пережила Сартра на 6 лет. Ее похоронили в одной могиле с бывшем мужем на Монпарнасском кладбище. Предприимчивая Арлетта Сартр-Алкаим писала предисловия к книгам Сартра и получала гонорары за издания его произведений.

 

[А.Белов]

Вивандьеры, кто они? Проститутки или доблестные солдатки?
Французы были первыми, сформировавшие в армии корпус Вивандьер. Это были женщины. Вивандьер - французское имя для женщин, прикрепленных к воинским частям. Они продавали вино войскам и предлагали лучшую еду для воинов, чем мог сварить бородатый мужик-солдат, поменявший саблю на поварешку.
Конечно, дам не допускали к бою, они должны были обеспечить домашний комфорт тем, кто в полях или в лагерях. Шитье, уход и медицинские услуги для раненых солдат и т д тоже были их обязанностью.
Истоки происхождения Вивандьер невозможно установить с точностью. Солдатские жены ездили с армиями давно и вообще всегда, до 1700 года, армии часто было больше женщин и детей, чем солдат.
Считается, что традиция Vivandiеres началась в начале 18 века.

Большинство девушек были солдатским женами, хотя среди вояк было популярно мнение, что все они проститутки. И, конечно, понятие комфорта солдаты трактовали ну слишком широко.
Проститутки, конечно, были, но далеко не весь корпус)).
Вино, табак и всякую всячину, как порошок для париков, писчую бумагу и чернила для солдат в любом полку продавали когда-то доблестные мужи, но потом они сбагрили это занятие своим женам, поменяв таким образом «легкий женский труд» на воинское дело.

Во все времена любая армия редко предоставляла солдатам что-либо, кроме основных предметов снабжения, а Вивандьеры, продавая «предметы роскоши» на поле боя, снижали вероятность дезертирства от стрессов и недовольства.

Вивандьеры быстро стали частью армии, своим присутствием они поддерживали суровое мужское общество.

Их форма похожа на мужской мундир, но была еще юбка до колена, шляпа с полями, небольшая круглая бочка с наплечным ремнем.

До Первой мировой войны корпус Вивандьер играл решающую роль в армии, заботясь о солдатах психологически и физически.

 

[А.Белов]

На стене камеры Кронштадской крепости, где последнюю ночь перед расстрелом провёл Гумилёв, были обнаружены нацарапанные стихи:

В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Проплывает Петроград...
И горит на рдяном диске
Ангел твой на обелиске,
Словно солнца младший брат.
Я не трушу, я спокоен,
Я - поэт, моряк и воин,
Не поддамся палачу.
Пусть клеймит клеймом позорным -
Знаю, сгустком крови черным
За свободу я плачу.
Но за стих и за отвагу,
За сонеты и за шпагу -
Знаю - город гордый мой
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Отвезет меня домой.

Свидетель гибели Гумилёва ( чекист) :
"Да... Этот ваш Гумилёв - нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. Я слышал из первых рук. Улыбался, докурил папиросу...
Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из Особого отдела произвёл впечатление. Пустое молодечество, но всё-таки крепкий тип. Мало кто так умирает. Что ж, свалял дурака. Не лез бы в контру, шёл бы к нам, сделал бы большую карьеру. Нам такие люди нужны..."
В ЧК он держался мужественно, на вопрос конвоира, есть ли в камере поэт Гумилёв, ответил:
- Здесь нет поэта Гумилёва, здесь есть офицер Гумилёв.

 

[Arleg]

Казнь Томаса Мора – автора знаменитой книги «Утопия»

А все из-за женщин.
Википедия:
"Развод Генриха VIII с его первой супругой, Екатериной Арагонской, повлек за собой отлучение короля от католической церкви и ряд церковных реформ в Англии, когда англиканская церковь отделилась от римской католической. Кроме того, постоянная смена жён и фавориток короля и церковная реформация оказались серьёзной ареной для политической борьбы и привели к ряду казней политических деятелей, среди которых был, например, Томас Мор. "

 

[Alex007]

 

[А.Белов]

24 июня в 1938 году, спустя месяц после завершения работы над рукописью на стол писателя Михаила Афанасьевича БУЛГАКОВА лег машинописный вариант его романа «Мастер и Маргарита».
В письме к жене Булгаков писал, что теперь «останется самое важное — корректура авторская, большая, сложная, внимательная, возможно с перепиской некоторых страниц... Свой суд над этой вещью я уже совершил. Теперь меня интересует твой суд, а буду ли я знать суд читателей, никому неизвестно».
Замысел «закатного» романа, как он сам его называл, чувствуя приближение смертельной болезни, возник в 1928 году. В 1929-м были написаны отдельные главы, а год спустя Булгаков сжег в печке первую редакцию романа о дьяволе. Три года он потратил на второй вариант романа, название которого то и дело менял: «Черный маг», «Сатана», «Князь тьмы» и т.п., пока не сделал окончательный выбор, в третий раз приступив к работе. Правка текста остановилась на фразе: «Так это, стало быть, литераторы за гробом идут?», когда до кончины Булгакова оставалось менее месяца.

Великий роман XX века, ставший культовым не только на родине автора, но и во всем мире, был напечатан только в 1966 году. Воланд, произнесший в романе фразу «Рукописи не горят», оказался прав.