Дурная голова ногам.... Или стойкий оловянный солдатик.
Ох, и дала нам сегодня Соня просра.... ну, в смысле, адреналинчику подсыпала в расслабленные души. Впрочем, по порядку. Иринка, по "выходной" привычке соскочив "раным-рано", аж в десять часов, сразу же постановила "Все идем в лес". "Ты в окно-то смотрела, лягушка-путешественница? Облака буквально по крышам ходят, снег обещают к обеду." "Ну-у, че-е, мы опять в выходной дома просидим?" "Звал же вчера, так нет: уборка по дому главней...".
В общем, в результате, поехали. Погода премерзкая: слякотно, промозгло, небо прямо давит на голову. Но хоть ветра нет, а в лес зашли - не так "страшно" стало. В лесу уже снежок нетаявщий лежит, елки-сосенки, небо ветвями высоченных кедров, как бы, поднялось повыше.
Дошли до места, где планировали чаек скипятить, почаевничать. Все как обычно: заготовка дров, костерчик, таганок.... Откуда этот джип появился я так и не понял. Но он появился, на лесной дороге, в 5-ти метрах от нашей стоянки. Все бы ничего, едет, да едет, нам до него дела нет. Если бы не Соня.... Вот все при ней: и красивая собака, и умная, и послушная, но до той поры, как покажется проезжающая мимо машина.... Все - у нее АЗ падает, планка вырубается, пелена глаза застит..... В общем, дуреет собака... И кидается вслед за машиной. Да ладно бы просто облаивала, она же норовит ее остановить, кусает за колеса, кидается на бампер. Зная ее эту "особенность", мы, обычно, заранее тормозим, при приближении машины. А тут... не углядели.
Услышал отчаянный Иринкин крик "Соня, стой", потом визг Сони и еще более отчаянный крик Иринки. Выскакиваю из кустов, они в метрах десяти от меня, на обочине дороги. Соня сидит, Иринка стоит на коленях перед ней в истерике. Как она сказала потом, ей показалось, что машина проехала прямо по Соне. Подбегаю к ним, отодвигаю Иринку в сторону, осматриваю Соню. Видимых открытых повреждений не видно. Однако, правая передняя лапа висит плетью. Ощупываю ее, вроде бы, перелома нет, скорей всего ушиб и вывих. Соня часто дышит, с хрипом и бульканьем в груди. Блин, неужто ребро попало в легкое. Ощупал грудную клетку, да вроде бы нет. Подхватываю собаку на руки и несу к стоянке. Там на столе осматриваем ее уже спокойней. Повреждены обе правые ноги и, видимо, отбито легкое. Что делать? Мы в пяти километрах от трассы, по которой ходят автобусы в город. Иринка предлагает: "Давай, разведем большой костер, пусть полежит, успокоится и будем думать, что дальше". Так и сделали. На Соню больно смотреть, она не может лечь, видимо, от боли в ушибленной грудной клетке, сидит и качается, в прострации. Речи о том, чтобы доехать до города своим ходом не может и быть. Иринка звонит Дашке с Димкой. Вот, что нам всегда не понятно было в Дашке, так эта ее, какая-то не женская, взрослось и рассудительность, в самые сложные моменты. При чем с самого раннего детства. Пока Иринка пытается ей сбивчиво, на эмоциях, рассказать про Соню, та услышав лишь "Соню сбила машина, нас надо забрать", коротко бросила "Сейчас приедем, дай трубку папе". Я объяснил ей, где находимся. Все, она едет. Едет-то это хорошо, но до того места, где находимся, они на Димкиной машине не доедут, тут совсем плохие дороги. Решили выбираться к горнолыжке "Спартак", до нее от трассы более-менее сносная грунтовка. Вот тут и началось, то, о чем я хотел рассказать....
Дело в том, что Соня весит не меньше 20-ти кг. Нести ее на руках не просто. Мы даже прикидывали возможность затолкать ее в рюкзак, но в такие вылазки мы ходим с маленьким рюкзачком. Других вариантов не было и я понес ее на руках. Но мало того что тяжелая, дак еще и ни в какую не хочет сидеть на руках. Бьется, крутится. В общем, метров через триста я опустил ее на землю, передохнуть. ИМ тут наша травмированная Соня заковыляла вперед по дороге. Хромая на обе правые ноги. Я кинулся ее подхватить на руки, но Иринка остановила меня:" Пусть идет". И она шла, от ходьбы у нее началось отхаркивание слизи из легких, знаете, такие кровавые сгустки. Но она шла, отвергая все мои попытки взять ее на руки. Все эти два с половиной километра до машины она шла сама. Иногда даже переходя на легкую рысь. Отхаркивание, кстати, становилось все реже. А в ветеринарке, уже в городе, врач сказал Иринке, что мы очень правильно сделали, что "заставили" ее идти. Ага, мы заставили. Это стойкий оловянный солдатик, даже пытался рычать на какую-то собаку, встреченную возле больницы. А потом ни в какую не шла в машину, стояла у дверей и ждала Иринку, оставшуюся забрать рецепты.
Не знаю, пойдет ли ей впрок этот урок. Не знаю. Это ее гипертрофированное чувство охраны.... И храбрость на уровне безрассудства. Я помню ее, когда она еще в три-четыре месяца, кидалась на огромного ротвейлера, голова которого была, наверное, больше нее самой. Но он приближался к нам. Представьте, такой серо-коричневый комок отваги, молча (а она всегда нападает молча), кидается на этого монстра. Ударяется ему в грудь, отлетает, катится кубарем по земле, соскакивает на ноги и бросается снова. Хорошо, что это был очень спокойный, старый ротвейлер. Она спокойно смотрел на это бьещуюся об его грудь Соню и думал: "Что ж, ты, убиваешься? Ты же так никогда не убьешься". Вот и машины она отгоняет так же, бросаясь "на грудь" более крупному врагу.
