"Антарес". Юго-запад Охотского моря. Остров Ионы.

[Николай Зайцев]

Николай приветствую, посмотрел на Губернии фильм нормально получилось, позновательно, молодцы, всего вам доброго, если что заходи на пароход

Приветствую! Ждите с началом навигации. Рад что фильм понравился.

 

[Виктор1]

Перенес. Интересности Охотского моря и Приохотья

 

[Николай Зайцев]

Пока мы копошились на вершине острова, пытаясь хоть что-то снять в разрывах тумана то не заметили, как на горизонте появилась узкая синяя полоса моря. Полоса постепенно растягивалась по горизонту, и вместе с этим появлялось понимание того, что мы находимся на огромном камне посреди открытого моря. Даже стало немного жутковато. Никто из нас за свою жизнь так далеко ещё не забирался.

Туман не согнало ветром, он постепенно растаял, и вокруг нас осталось только ярко синее море. Кругом было всё видно. От этого казалось, что птиц на острове, стало ещё больше. Подул неплохой южный ветер, в его потоках парили птицы. Они парили над тобой, под тобой, рядом с тобой. От этого создавалось ощущение, что ты тоже висишь в воздухе. Этот день, был один из тех, которые запоминаются на всю жизнь.

 

[Николай Зайцев]

С самого утра светило солнце. По сравнению с днём, когда мы подошли к острову, сивучей на берегу почти не осталось, видимо они ушли на другую сторону. Получается, нас избегали, и от этого на душе был небольшой осадочек. Несмотря на хорошую погоду, нас сильно качало, видимо где-то прошел шторм, пена от волн, разбивающихся о рифы, почти докатывалась до катамарана. То ли из-за качки то ли чего-то другого стал барахлить генератор, и Паша решил отправиться с ним на берег, чтобы разобраться в проблеме, а заодно слить отснятые материалы на жёсткий диск. Мы же с Антоном отправились к домику метеорологов поснимать остров в хорошую погоду.

Добравшись до него и подойдя к краю мыса, мы совершили, как нам потом сказали научное открытие! Дело в том, что пытаясь установить штатив, я обратил внимание, что валуны на мысу точно такие, как и на берегу обкатанные водой. Оглядевшись, мы увидели, что подобные камни на одном уровне поясом тянуться в разные стороны острова. Из этого следовало, что или уровень моря был выше, или в какое-то время остров поднялся из воды, на высоту пятнадцать, двадцать метров.

 

[Николай Зайцев]

В шестнадцать часов мы созвонились с метеорологами. К тому времени у всех в голове красной лампочкой горела мысль о том, что пора уже покидать остров. Из разговора узнали, что к нам идут два циклона, с промежутком в сутки. Следующей точкой нашего маршрута был полуостров Лисянского. По расчётам до него было три дня пути, о чём мы и сообщили в Гидрометцентр. Оказалось, что при таком раскладе, нам как раз удастся попасть в окно между циклонами. Сборы были недолгими, убрали лодку, подняли якорь и вышли.

К своему удивлению я понял, что у меня нет никакого желания уходить. Такое чувство, как будто ты расстаёшься с близким человеком. Остров уже не казался таким суровым и неприступным, скорее хрупким и беззащитным. Еще находясь на нём, меня посетила мысль, что его название не подходит к нему, оно должно быть женского рода, и энергетика у острова женская. На этом клочке суши зарождается жизнь, которая потом распространяется по всей акватории Охотского моря и далеко за его пределы. Людям здесь делать нечего, это точно не туристический объект. Я дал себе обещание, что сюда больше никогда не вернусь. Ну, если только меня не пригласят в какую-нибудь научную экспедицию. Например, оператором. Должна же у меня оставаться хоть какая-то надежда, что я когда-нибудь увижу этот остров снова!

 

[Николай Зайцев]

В четыре часа дня мы покинули остров и взяли курс на материк. Дул слабый ветерок, погода и видимость была отличная. В восемь часов вечера солнце уже лежало на горизонте, вокруг было только море. Моя детская мечта сбылась! До этого момента я не раз задумывался, почему многие яхтсмены так восхищаются открытым морем? Одна вода и ничего интересного. На самом деле так оно и есть. Ничего интересного!

Оказалось, что весь секрет заключается не в зрительном восприятии, а во внутреннем. Синонимы, которые можно подобрать к состоянию, в которое ты впадаешь, когда кругом одна вода - это монолитность, целостность, покой. Именно покой, а не спокойствие. С тех пор мне постоянно хочется снова испытать эти ощущения. Может быть это какой-то наркотик, а может быть наоборот, это то состояние, в котором человек должен находиться всегда?

 

[Николай Зайцев]

Утро было такое же красивое, как и вечер, отличная погода, прекрасная видимость. За ночь наша скорость увеличилась с пяти до семи километров. В течение дня ничего интересного не произошло. Ближе к вечеру небо стало затягивать, ветер незаметно стал увеличиваться. По хорошему надо было связаться с берегом и уточнить погоду согласно нашему местоположению. Но я этого не сделал, предполагая, что через какое-то время всё вокруг затянет туманом и на море повиснет штиль, как было на пути к острову. Хотя все симптомы приближающихся неприятностей были на лицо.

В стабильном ветре стали ощущаться еле заметные порывы, и вместо того чтобы лечь в дрейф мы с гордо поднятой головой шли в шторм отсчитывая оставшиеся километры до берега. К семи часам вечера небо полностью затянуло тучами, ветер дул с северо-запада стабильные десять метров в секунду, быстро темнело. В том, что предстоящая ночь будет бессонная ни у кого сомнений не было.

 

[Николай Зайцев]

Стемнело. Ветер сменился практически на встречный, скорость упала до 4 километров в час, но, тем не менее мы шли прямо по курсу. Из парусов остался только зарифленный до состояния женского платка стаксель, так как ветер усилился почти до пятнадцати метров в секунду. Воды видно не было. О состоянии моря можно было судить только по бледно голубым полосам пены светящимся от планктона. Периодически волна прилетала в борт, от чего посуда вываливалась из ящиков, и всё плохо закреплённое летело на пол. Происходило это регулярно и в какой-то момент мы решили, что пусть всё лежит на полу, так как во время наведения порядка тебя самого могло неплохо кидануть. В то время как вахтенный пытался хоть как-то разглядеть и определить, что происходит вокруг, оставшаяся команда занималась тем же самым, но только лёжа в каюте пытаясь почувствовать по крену величину проходящей под катамараном волны. Пашу как самого восприимчивого к морской болезни скрутило сразу, и он лежал мешком на своём месте, не издавая никаких звуков до самого утра. Нести вахту могли только трое.

Штурвал это самая удивительная часть корабля! Когда касаешься его руками, то словно сливаешься с судном в одно целое. Практически как в известном фильме. Чувствуешь тяжело или легко ему идти, как оно переносит удары волн, ты даже чувствуешь, насколько оно устаёт. Каждый корабль имеет свой характер и если он дружит с тобой, то его можно сравнить с преданной собакой, которая слепо верит тебе и выполняет все твои приказы. И это совершенно не зависит от типа и размера корабля. Так вот в шторм, когда по настоящему твоя жизнь зависит от корабля, а его жизнь зависит от тебя, создаётся ощущение, что в этой сложной ситуации вокруг нет никого, и вы остались только вдвоём. Ты начинаешь разговаривать со своей лодкой, просишь её потерпеть, извиняешься за пропущенную тобой волну, гладишь и хвалишь её, не видя в этом ничего странного! Примерно так прошла моя ночная штормовая вахта.

 

[Николай Зайцев]

Ночью через катамаран перекатился барашек и пару раз Антарес сел на волну, от чего вода под давлением через щели пошла в рубку. Утром, когда рассвело, стало видно, что происходит вокруг. Самый подходящий эпитет, в полной мере описывающий это зрелище, - страшно красиво! Пятиметровые волны как груженые товарные составы проходили под катамараном, который казалось, стоял на месте. Если снаружи всё было величественно красиво, то внутренности Антареса напоминали мусорный бак залитый водой. За ночь к предметам интерьера и быта валяющимся на полу добавилось ещё много различных личных вещей команды.

Во время моей сдачи вахты Антону, Андрей обратил внимание на странное поведение рулей. Рули не только поворачивались, но и качались в такт проходящей волне. Оказалось, что срезало шпильки на нижних шарнирах обеих рулевых коробок. В вертикальном положении они держались благодаря верхнему шарниру и гидравлической системе. Как давно произошла поломка, мы не знали и до сих пор шли по заданному курсу. Вариант был только один, ложиться в дрейф и искать возможность решения проблемы. В противном случае мы могли лишиться всего механизма управления судном и рулей в том числе. Когда было принято решение лечь в дрейф, я в мельчайших деталях вспомнил тот момент, когда весной в солнечный день, опершись на ворота нашей базы, глядя на распускающий почки тополь, я раздумывал, стоит ли покупать плавучий якорь или нет? Жизнь интересная штука! Но плавучий якорь у нас был, и я отправился на нос его готовить. Для тех, кто не знает, плавучий якорь, это своего рода парашют, который бросается в воду с носа судна, благодаря чему судно удерживается носом к волне, не давая ей опрокинуть судно через борт. При потере управления, плавучий якорь, это единственное средство спасения в шторм.

 

[Николай Зайцев]

Незадолго до того, как я отправился ставить плавучий якорь, произошло одно интересное событие! Взяв волю в кулак на смену Антону на палубу выбрался Паша, и не просто, а с экшен-камерой. Помимо того, что ему было плохо, он впервые увидел, что происходит вокруг. На тот момент задачей рулевого было предупреждать криком команду, о возможном ударе волны в борт, чтобы у нас, находящихся внутри, была возможность успеть, за что-нибудь схватиться или распереться.

В тот момент, когда в борт ударило, словно огромной кувалдой, и отовсюду стали бить фонтаны воды, привычного крика "Волна!" не последовало. Было удивлённое восклицание в нецензурной форме, после чего Павел с потоками пены с сидения рулевого переместился на палубу. Его может быть и смыло куда дальше, но ему удалось одной рукой удержаться за штурвал. Пока мы выбирались к нему, он успел подняться на ноги и начать кричать, канистры за бортом. Успокоился он только тогда, когда видимо, понял, что топливо никто спасать не собирается.

Канистры то проваливались куда-то под катамаран, то взлетали на несколько метров выше, постепенно удаляясь от нас. После выяснения обстоятельств, оказалось что Паше удалось запечатлеть на камеру свой слив с поста управления. Но, правда, не до конца. Хвалёная экшен-камера очередной раз отключилась в самый неподходящий момент.

 

[Николай Зайцев]

Плавучий якорь хранился у нас в носу. Естественно не в подготовленном к эксплуатации виде, практически в магазинной упаковке. Пока я занимался подготовкой конструкции, Паша следил за обстановкой вокруг. Если к катамарану подходила волна, которая могла его захлестнуть, он должен был предупреждать меня криком «Волна!». В его исполнении, с трагичными нотками в голосе этот выкрик звучал очень убедительно. Слыша это предупреждение, я бросал своё занятие, обвивался руками и ногами вокруг штага, прижимался к нему щекой и ждал, когда меня окатит водой. Но такого ни разу не произошло. Первая постановка плавучего якоря в моём исполнении прошла неудачно, я слишком мало стравил канат. В тот момент, когда катамаран находился на склоне волны, плавучий якорь находился на её гребне, хотя по всем правилам он должен был находиться на противоположном склоне. Стравить канат больше, оказалось задачей не из лёгких. Всё время он находился в сильном натяжении и скрипел. Только в момент, когда под нами проходил гребень волны, он ослабевал секунд на пять, и снова набивался до звона. Отпустить якорь на достаточную длину, мне удалось раза с десятого, пока я пытался это сделать, с меня сошло семь потов. Как только мы встали на якорь, всю мою команду скосила морская болезнь.

На палубе остался я один. Сидя за штурвальной колонкой, я изредка выкрикивал «Волна»! Хотя по большому счёту мне можно было и не кричать, команда находилась в таком состоянии, что ей было всё равно, волна это, смерч или метеорит. Сколько времени так продолжалось, не скажу, но я понемногу начал скучать. Со сломанными рулями, рано или поздно надо было что-то делать. Логично было бы дождаться конца шторма, и заняться их починкой. Но кто-то с презрением в голосе говорил в мою голову – «Вы поломанные, как сопля болтаетесь в море, и ничего не делаете для своего спасения». Что можно было говорить о ремонте рулей, если даже вылезать из-за штурвала было лень. Когда-то мне приходилось читать, что во время шторма, на людей нападает апатия ко всему, и со мной видимо происходило то же самое. К своему удивлению я почувствовал, что меня стало подташнивать. Вариантов было два, расшевеливаться и тащить себя за шкирку чинить рули, либо в ближайшее время слечь с морской болезнью. Пришлось выбирать меньшее из двух зол. Я свесился через корму и стал раздумывать, как починить рули.

 

[Саш]

якорь хранился у нас в носу

на баке судна

 

[olegg]

Бак - на монокорпусе.

 

[Николай Зайцев]

Я и расстояние ни в милях, ни в кабельтовых не пишу. Не всем будет понятно.

 

[Автомобилистъ]

Как вас еще не перевернуло в такую погоду...

 

[Николай Зайцев]

Болтов для починки рулей, как в том кино, оказалось ровно столько, сколько нужно. Ни больше, ни меньше. Я привязал себя, подвязал все необходимые инструменты тонким шнурком с петлёй на руку и полез на кормовую площадку. После того, как удалось извлечь из трубы остатки сломанных болтов, моё настроение и состояние значительно улучшились. Я чувствовал себя супергероем спасающим мир. Правда снимать меня было некому. На удивление море было тёплым, руки совершенно не мёрзли. Я уже затянул первый болт и находился в прекрасном расположении духа, когда на палубе появился бледный полупрозрачный Антоха и умирающим голосом предложил свою помощь. Хотя, судя по его состоянию, в помощи он нуждался больше чем я. Снимать процесс починки рулей он отказался сразу, сказав, что это добьёт его окончательно. Единственное на что у него хватило сил, это подавать мне необходимый инструмент. Не скажу, что это было легко, но мы прикрутили оторванные шарниры и были снова на ходу. Приблизительно через час, шторм начал быстро стихать, и я не на шутку задумался, может это и вправду что-то свыше проверяло, как мы поведём себя в сложной ситуации. Свои ощущения, когда я почувствовал, что шторм начал стихать могу описать довольно точно. Это состояние, когда ты успел добежать до туалета, растянутое на несколько часов. За время дрейфа нас снесло на сорок километров на юг. Все внутренности катамарана были залиты морской водой, сухих вещей практически не осталось, из строя вышла часть электрооборудования. Единственным местом, где мы могли привести себя в порядок, был Охотск.