- Регистрация
- 21.11.10
- Сообщения
- 3.711
- Реакции
- 1.319
- Баллы
- 308
- Город
- Хабаровск
© Автор: Владимир Шулепов специально для портала Рыбалка
Приятель мой, бородатый бродяга, старый холостяк - любитель походов по труднодоступным диким местам и прочего экстрима. Лишенный мягкого дивана и нормальной пищи, может выжить и прокормиться, по-моему, даже там, где умрут от голода дикие лошади Пржевальского, отличающиеся большой жизнестойкостью и неприхотливостью. Он запросто уезжает на недельную рыбалку, взяв с собой только пару буханок хлеба, соль, сахар и немного растительного масла. Даже консервы берет редко, чтобы проверить свои способности выживания в дикой природе. Он может есть то, от чего простого человека стошнит. Знает множество съедобных растений.
Рыбу ловит как бог, никогда без улова не возвращается. Оставшись один в лесу, а он любит проводить свободное время на лесных реках, вдали от жилья, поставив палатку, живет себе отшельником. Готовит уху, собирает грибы. Когда улов неважный – кушает лягушачьи лапки, сварив их в котелке. Собирает раковины беззубки и, расковыряв их ножом, жарит ракушек на почерневшей от огня сковородке. В консервной банке варит варенье из корней лопуха и пьет с ним чай, заваренный из шиповника, листьев смородины и зверобоя. Из нежных стеблей рогоза делает салат. Моется в реке с мылом, в общем, живет так, как ему нравится. Я тоже решил попробовать этого счастья, присоединившись к нему во время одной из таких “диких” рыбалок и горько пожалел об этом.
Уехали достаточно далеко, взяв с собой минимум продуктов. То, что было, я быстро съел в тот же день. Уже на второй день почувствовал, что начинаю делать из еды культ. Очень хотелось кушать, рыба клевала плохо. Лягушку я, умирать буду, в рот не возьму. До ближайшего жилья километров пятнадцать, я бы ушел, да дорогу запомнил плохо. Короче, на третий день нашего такого существования, когда целый день ходишь и ищешь чего бы перекусить, я понял, что дальше не выдержу.
Рыба совсем плохо клевала. То, что ловили, съедали сразу, и было мало. Я пытался утолить голод предложенными корешками и собранными ягодами, но от них есть хотелось еще больше. Остатки хлеба этот жмот спрятал. Я, обжигаясь, пил горячий чай из природных компонентов и проклинал себя за свое идиотское решение приехать сюда. По договоренности мы должны были прожить тут пять дней. Зная, что убедить приятеля вернуться домой будет невозможно, а одному до поселка, где ходят автобусы и есть еда, мне не дойти, я справедливо рассудил, что раз он взял меня с собой, значит, не должен уморить голодом. Пусть ищет жратву, где хочет. Кстати, сам он вполне обходился лягушками и корнями, схимник чертов. Было бы ружье, можно бы уток пострелять, их было великое множество. Но ружья не было.
Глядя на мои страдания, этот Ливингстон местного розлива, все же сжалился и пообещал, что завтра утром накормит меня мясом. И сел мастерить какие-то хитрые снасти. Я ему не поверил и, выматерившись, пошел в палатку спать.
Утром был праздник. Проснувшись, увидел, что он ощипывает утку, еще три штуки лежали рядом. Устроили пир. Назавтра утки попались снова, мы варили их в котелке с крупно порезанными нежными стеблями рогоза. Было очень вкусно.
Я поинтересовался, как он этих уток ухватил, и он рассказал мне о варварском методе поимки птиц, который вообще не использует никогда, но, пожалев меня, решился-таки добыть мяса.
А делается это так. В месте предполагаемого пребывания уток в воду вбивается колышек, на котором, по уровню воды или чуть повыше, крепится плоская площадка из фанеры или просто широкая дощечка, лучше всего при помощи гвоздя (этот матерый рыболов даже несколько гвоздей с собой брал всегда на всякий случай, приколотить чего-нибудь, скамейку или стол соорудить…), на дощечку кладется камень, обвязанный леской конец которой с крючком. На крючок (маленький двойничок) насаживается небольшая корочка хлеба, опускается в воду и плавает себе возле столбика. Утка корку проглатывает, дергает за леску, камень падает в воду и утягивает за собой птицу, которая тонет. Леска такой длины, что голова птицы не может достать поверхности...
Зверский промысел. Но я был так голоден, что даже не упрекнул злодея-приятеля. А потом мы, уставшие, долго шли до поселка, откуда уехали домой. Больше я на такие рыбалки не ездил. И не поеду.
Приятель мой, бородатый бродяга, старый холостяк - любитель походов по труднодоступным диким местам и прочего экстрима. Лишенный мягкого дивана и нормальной пищи, может выжить и прокормиться, по-моему, даже там, где умрут от голода дикие лошади Пржевальского, отличающиеся большой жизнестойкостью и неприхотливостью. Он запросто уезжает на недельную рыбалку, взяв с собой только пару буханок хлеба, соль, сахар и немного растительного масла. Даже консервы берет редко, чтобы проверить свои способности выживания в дикой природе. Он может есть то, от чего простого человека стошнит. Знает множество съедобных растений.
Рыбу ловит как бог, никогда без улова не возвращается. Оставшись один в лесу, а он любит проводить свободное время на лесных реках, вдали от жилья, поставив палатку, живет себе отшельником. Готовит уху, собирает грибы. Когда улов неважный – кушает лягушачьи лапки, сварив их в котелке. Собирает раковины беззубки и, расковыряв их ножом, жарит ракушек на почерневшей от огня сковородке. В консервной банке варит варенье из корней лопуха и пьет с ним чай, заваренный из шиповника, листьев смородины и зверобоя. Из нежных стеблей рогоза делает салат. Моется в реке с мылом, в общем, живет так, как ему нравится. Я тоже решил попробовать этого счастья, присоединившись к нему во время одной из таких “диких” рыбалок и горько пожалел об этом.
Уехали достаточно далеко, взяв с собой минимум продуктов. То, что было, я быстро съел в тот же день. Уже на второй день почувствовал, что начинаю делать из еды культ. Очень хотелось кушать, рыба клевала плохо. Лягушку я, умирать буду, в рот не возьму. До ближайшего жилья километров пятнадцать, я бы ушел, да дорогу запомнил плохо. Короче, на третий день нашего такого существования, когда целый день ходишь и ищешь чего бы перекусить, я понял, что дальше не выдержу.
Рыба совсем плохо клевала. То, что ловили, съедали сразу, и было мало. Я пытался утолить голод предложенными корешками и собранными ягодами, но от них есть хотелось еще больше. Остатки хлеба этот жмот спрятал. Я, обжигаясь, пил горячий чай из природных компонентов и проклинал себя за свое идиотское решение приехать сюда. По договоренности мы должны были прожить тут пять дней. Зная, что убедить приятеля вернуться домой будет невозможно, а одному до поселка, где ходят автобусы и есть еда, мне не дойти, я справедливо рассудил, что раз он взял меня с собой, значит, не должен уморить голодом. Пусть ищет жратву, где хочет. Кстати, сам он вполне обходился лягушками и корнями, схимник чертов. Было бы ружье, можно бы уток пострелять, их было великое множество. Но ружья не было.
Глядя на мои страдания, этот Ливингстон местного розлива, все же сжалился и пообещал, что завтра утром накормит меня мясом. И сел мастерить какие-то хитрые снасти. Я ему не поверил и, выматерившись, пошел в палатку спать.
Утром был праздник. Проснувшись, увидел, что он ощипывает утку, еще три штуки лежали рядом. Устроили пир. Назавтра утки попались снова, мы варили их в котелке с крупно порезанными нежными стеблями рогоза. Было очень вкусно.
Я поинтересовался, как он этих уток ухватил, и он рассказал мне о варварском методе поимки птиц, который вообще не использует никогда, но, пожалев меня, решился-таки добыть мяса.
А делается это так. В месте предполагаемого пребывания уток в воду вбивается колышек, на котором, по уровню воды или чуть повыше, крепится плоская площадка из фанеры или просто широкая дощечка, лучше всего при помощи гвоздя (этот матерый рыболов даже несколько гвоздей с собой брал всегда на всякий случай, приколотить чего-нибудь, скамейку или стол соорудить…), на дощечку кладется камень, обвязанный леской конец которой с крючком. На крючок (маленький двойничок) насаживается небольшая корочка хлеба, опускается в воду и плавает себе возле столбика. Утка корку проглатывает, дергает за леску, камень падает в воду и утягивает за собой птицу, которая тонет. Леска такой длины, что голова птицы не может достать поверхности...
Зверский промысел. Но я был так голоден, что даже не упрекнул злодея-приятеля. А потом мы, уставшие, долго шли до поселка, откуда уехали домой. Больше я на такие рыбалки не ездил. И не поеду.
Оторвались от цивилизации и сразу паниковать. Оказывается можно, прожить, если захотеть. О качестве и комфорте проживания, конечно,молчок.
