"Антарес". Хабаровск-Чукотка.

[Николай Зайцев]

 

[Волков Николай]

Охотское море. День пятый.​

Находясь в море, мы выходили на связь по спутниковому телефону с береговым штабом 2 раза в сутки, вместо одного, когда ранее шли по Амуру. В 10 утра и в 10 вечера. Так было надежнее, безопаснее и спокойнее для всех. Метеорологическую обстановку узнаешь в два раза чаще. Но по мне, несмотря на то, что мы живем в 21 веке, точность прогнозов погоды оставляет желать лучшего.

Галина Юрьевна, наш руководитель берегового штаба, каждый вечер и утро ждала, когда Антарес выйдет на связь, чтобы быстро рассказать (связь не копеечная), о том, что нас ожидает в ближайшее время, а именно, дать сводку силы и направления ветра. Капитан старался быть пунктуальным, и следовать договоренностям, и не опаздывать со звонками. Наш рукбергштаб - так мы её называли, по совместительству была еще и женой нашего капитана. Сейчас, когда знаешь все детали этой экспедиции, можно смело сказать, что это путешествие в тысячи километров сердцем и душой с нами прошла и Галя.

Я всегда наблюдал за капитаном во время сеанса связи. Мне было очень интересно, он когда-нибудь проявит себя как муж, во время разговора? Может слово, какое ласковое скажет, ведь у него единственного была возможность общаться с самым близким человеком. Но нет, не дождался, можно сказать, что весь разговор всегда проходил согласно протоколу.

Вечером 4 июля Галя дала нам прогноз на следующий день, а спустя полсуток, во время утреннего сеанса связи данные кардинально поменялись. Ведь это море! Ну как тут можно все точно предугадать. Я слушал разговор капитана, по которому понимал, что погода становится совсем не в нашу пользу. Галя, как оказалось позже, записывала на телефон все выходы на связь. Поэтому сейчас есть возможность привести этот разговор дословно.

Связываться по спутниковой связи немного дольше чем по обычной. Во-первых, перед соединением всегда приходиться выслушивать женский голос, который, видимо, сообщал о чем-то важном на английском языке. Во-вторых, связь со спутником временами обрывалась, и приходилось набирать заново. Разговор всегда начинался с доклада Гали, без долгих приветствий, чтобы сэкономить деньги.

Галя сообщает довольно спокойно: “С сегодняшнего дня после обеда на три дня вы в один циклон входите, как раз на него идете, другой вас догоняет.”

“Я понял. Сколько?”, - Коля, конечно, спрашивает о силе ветра.

“15- 20, а то и выше, вы идете прямо в циклон, Коль”, - отвечает Галя.

“Обойти его можем как-то?”, - Коля по ходу разговора начинает искать решение, чтобы избежать встречи со штормом, так как прогноз с силой ветра в 20 м/с довольно-таки тревожный.

“Обойти нет. Нет никуда не спрячешься, я уточнила у них” - Галя имеет ввиду метеорологическую службу в Хабаровске, с которой мы сотрудничаем.

“Все понял”

“Так что там готовитесь сразу, заранее”, - мне кажется, что Галя в этот момент хотела поддержать нас, хоть как-то, чем-то помочь. Волю чувствам давать нельзя, потому что в данный момент в первую очередь Галина руководитель берегового штаба, а уж потом жена капитана, который на парусном суденышке идет навстречу циклону.
“Понял”, - отвечает капитан. Сеанс связи закончен. Начинаем готовиться к шторму.

Подготовка к шторму процесс не сложный. Нужно герметично запаковать все, что должно оставаться сухим: спальники, запасную одежду, документы, телефоны и прочее, что тебе дорого. Аккуратно сложить аппаратуру в водонепроницаемые ударопрочные кейсы, подготовить плавучие якоря, чтобы были под рукой и убрать в каюте все, что может летать, в шкафчик, и последнее, получить от старпома спасательный гидрокостюм сухого типа. Это довольно увесистая, объемная сумка. Внутри которой сам костюм, изготовленный из неопрена с вклеенными резиновыми сапогами, там же перчатки и носки. По заверению производителя в нем можно находиться в ледяной воде до 6 часов. Костюм хорошо держит на воде, в тех. описании это называется положительной плавучестью. Так же в комплекте имелась подушечка для поддержания головы.

Мне в каком-то смысле, эта сумка давала какую-то внутреннюю уверенность перед приближающимся циклоном. Я знаю, что эти костюмы очень помогли ребятам продержаться во время шторма в экспедиции 2022 года. Возвращаясь с о. Ионы “Антарес” попали в хороший шторм. Напоминанием о тех испытаниях был прожженный рукав гидрокостюма Николая. Капитан, вымотанный борьбой со стихией, уснул сидя перед газовой печкой, проснулся от запаха горелого. Во сне он приложился рукой к открытому огню. Хорошо, что был в этом костюме, а то не избежать ему сильного ожога. В общем, если бы не эти спасательные комбинезоны, просолились бы путники до самых костей. Вспоминая о том испытании, старпом очень надеялся на то, что нам не придется распаковывать эти черные сумки, которые, кстати, достались не всем. Нас на борту пятеро, а костюмов всего четыре. Так получилось из-за неожиданного пополнения экипажа. Перед самым стартом экспедиции, буквально в «уходящий поезд», а вернее катамаран успел впрыгнуть Костя, а вот времени покупать еще один комплект, не было. Он изготавливается только под заказ на производстве в Питере. И срок от 2 недель до одного месяца.
Поэтому костюмы достались всем, кроме капитана. Коля объяснил такое распределение тем, что он как капитан несет ответственность не только за судно, но и за людей.

Я сижу в каюте и говорю в камеру о том, что утром во время связи по спутнику с береговым штабом мы получили сводку о погоде. На нас надвигался шторм. Сила ветра 15, 20 м/с., продолжительностью в три дня. Вид у меня спокойный, деловой и сдержанный. Это снаружи, хотя в душе я очень сильно волнуюсь. На мне тельняшка, под воротом проглядывает термобелье. На лице щетина прилично отросла, еще не борода с усами, но уже довольно плотно покрывает мое лицо. “Море любит тельняшки”, - сказал мне незнакомый пожилой мужчина во время сплава по Амуру. По-моему, это было во время короткой стоянки Циммермановке.

Время уже давно перевалило за полдень. Но никаких признаков циклона не видим. Море спокойное. Идем придерживаясь генерального курса. Сидим в каюте, пьем чай, как ни в чем не бывало, хотя по прогнозу на море уже должно начинать штормить.
“Дай Бог, чтобы это была учебная тревога, - улыбаясь, говорит старпом, с шумом отхлёбывая чай. - Если же нет, то нас ждет довольно увлекательное мероприятие!”
Идем дальше, постепенно стемнело, на море ничего не происходит. Миша встаёт на ночную вахту, остальные ложатся спать на голый пол, уже в одетых костюмах поплавках кое-как устраиваясь среди упакованных вещей. Не спиться, все ждут прихода шторма.

Эта фотография была сделана в каюте.
Но обычно сеанс связи проходил на открытой палубе, так как там меньше препятствий для прохождения сигнала.
Коля закрывал рукой микрофон телефона, пытаясь минимизировать фоновые шумы и сосредоточиться на передаче важной информации.
Капитан получал метеорологическую информацию, чтобы принимать решения о движении катамарана и безопасности экипажа. Он также передавал информацию о состоянии судна (например, о его местонахождении, скорости, курсе и т.д.) и экипажа (например, об их здоровье, настроении, готовности и т.п.).

Галина Зайцева. Наш руководитель берегового штаба. Она не только сообщала нам погоду, но и помогала налаживать связи с важными для нас представителями населенных пунктов , где у нас были стоянки: администрация поселков, руководители культурных центров, заправочные станции и т.д.

Старший помощник капитана завязывает мешок с вещами и спальником внутри. Он использует хомут для плотного закрытия мешка, для того чтобы вещи не промокли, если придется оказаться в сильном шторме.
Паша не понаслышке знает, что значит побывать в сильном шторме.
Несмотря на полученную тревожную сводку, он продолжает шутить и улыбаться, так как будто бы ничего не может пойти не так.
Хотя здесь вид у него очень серьезный, но это от концентрации на процессе герметичного упаковывания мешка.

Я записываю себя на экшн-камеру, с которой и взят этот снимок. Слева от меня находится кейс для оборудования, который обеспечивает защиту от воды и ударов для нашей аппаратуры. Вся техника на борту катамарана “Антарес” упакована в такие кейсы. А выше, над карманами разгрузки календарь с фотографиями детей, которые посетили катамаран с экскурсией. А с обратной стороны написаны пожелания школьников для команды катамарана.

Подготовка к шторму закончена. А жизнь продолжается. На "веранде" Миша приятно проводит время. В пятилитровые, кстати, компот, который на кануне сварил старпом.

Капитан. Море. Гик.

Погода не жаркая. Плюс 10 градусов.

Сумки с гидрокостюмами.

Моевка на крыше рубки. Проехала с нами довольно долго. Мы даже успели придумать имя для птицы, чтобы обращаться более приветливо с нашим пассажиром.

Отдыхаем среди вещей. Как сейчас помню, плотности "костюма-поплавка" не хватало, чтобы сберечь от холодных полов кубрика. Приходилось вертеться, чтобы промерзшая сторона тела не закоченела совсем.

Миша принял ночную вахту.

 

[А.Белов]

В ожидании продолжения этой удивительной истории я обнаружил, что парни оказывается не один мировой рекорд поставили, а ДВА!
Их поход стал самым длинным путешествием на надувном парусном судне в пределах одного государства! А ведь молчат, как рыбы об лед!
Троекратное Ура рекордсменам из команды "Антарес"!

Longest voyage on an inflatable sailboat vessel within one country| Международная книга рекордов InterRecord | Official World Record

Длина маршрута, измеренная от мыса г. Хабаровск до мыса Дежнёва, Чукотка. Рекорд был установлен на надувном разборном парусном катамаране "Антарес" во время путешествия к мысу Дежнёва в рамках празднования 375-летия со дня его открытия.

www.interrecord.ru

 

[Волков Николай]

Из воспоминаний механика.​

Чтобы наша история была более многогранной, я принял решение некоторые из эпизодов экспедиции записывать со слов других участников похода. Первым мой выбор мой пал на Мишу.

Среди нас он самый молодой. В декабре прошлого года ему исполнилось 32, и я очень надеялся, что у него с памятью все в порядке или, по крайней мере, она у него лучше, чем у остальных членов экипажа, которые уже начали путаться в показаниях. Дело все в том, что в дни шторма съемка практически не велась. Оборудование было убрано в кейсы. Все понимали, что желание запечатлеть кадры в таких условиях может привести к поломке аппаратуры, которое отремонтировать в Охотском море попросту негде. А путешествие только началось. Поэтому, приходиться восстанавливать историю тех дней по памяти и редким кадрам “дежурного” фотоаппарата.

А еще я решил обратиться к нашему механику, потому-что мне интересен взгляд со стороны, и очень любопытно как пережитое когда-то, преподноситься другим человеком.

Итак, история Миши о том, как мы встретили шторм.​

_____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Я только заснул после утренней вахты, и собирался проспать хотя бы до обеда. В этом был своего рода эффект капсулы времени. Закрыл глаза в одной точке, потом открыл, а ты уже переместился на несколько десятков километров.

Вдруг чувствую меня трясут за ногу. Что такое? Что случилось? Обычно у нас было принято давать отдыхать, и не дергали по мелочам. А тут может и правда что-то серьезное. Открываю глаза, на меня смотрит Коля Волков, перевесившись через рундук из каюты в кубрик.

“Миша, вставай. Передали, что будет шторм. Надо подготовиться” - тихо говорит мне Коля.

Смотрю на него, и ничего не понимаю. Что? Вот только что было все в порядке, сдал вахту, немного посидел в каюте и пошел спать. Какой шторм?

Коля, смотрит на меня, и видит, что от меня нет никакой обратной связи. Повторяет еще раз, более обстоятельно, дополняя информацию подробностями: мол, была связь со штабом, Галя сказала, что мы идем в циклон, сила ветра приличная и тому подобное, надо готовиться.

Приподнимаюсь и оглядываюсь по сторонам. Вроде бы ничего особенного не происходит. Закрадывается мысль - шутят что ли, разыгрывают, хотят посмотреть, что я буду делать. Думаю, ладно, торопиться не буду, заварю чай, позавтракаю, понаблюдаю за экипажем и за тем, что в целом происходит. Сижу кушаю.

Через какое-то время, и вправду, начинается движение: достали вкладыши-полиэтиленовые пакеты, скрутили спальники в чехлы. Паша провода от личной электроники и документы помещает в маленькие специальные герметичные пакетики, в них еще кладет силикогель в мешочках, как дополнительное средство защиты от влаги. Оказывается, это была специальная заготовка исходя из опыта прошлых экспедиций.

Коля Волков спускает воздух из ковриков, которые размещались на полу каюты под спальниками.

Капитан на вахте, вид серьезный. Не похоже, что все это представление ради меня одного.

Значит будет шторм. Старпом достал, хранившиеся рядом с его спальным местом в грузовом отделении кубрика сумки с гидрокостюмами. Распределили их между собой по комплекции.

У меня вещей не так много. Все поместилось в мой личный ящик, который в некоторой степени тоже был защищен от влаги и воды.

Телефоны тоже убрали, как и профессиональную аппаратуру. Оставили только один фотоаппарат, как дежурный.

капитан с фотоаппаратом, который стал "дежурным" для сложных условий. Многое пришлось перенести нашему "другу". И падал, матрица засорялась, но до сих пор жив и здоров )))


Приготовились ждем. Время 16-00. По сводке все должно уже было начаться. Но пока тишина. Отстояв очередное дежурство днем за штурвалом, понимаю, что надо поспать. Но как? Все вещи собраны. Пытаюсь пристроиться на куче из мешков посреди кубрика, но поспать толком не удалось. Полиэтилен шелестит, а холодный и жесткий пол не способствует для комфортного сна.

Время шло. Скоро опять вставать на вахту. А может пронесет, думаю я. Волна приемлемая, и на горизонте никаких угроз в виде “барашков”.

Паники никакой не было. Была уверенность, что будет все хорошо. Морально я был готов. Поскольку мысль, что переход через Охотское море в любом случае будет не простым и что-то подобное стоит ждать, не раз озвучивалась капитаном.

Миша назвал поплавки зимними комплектами и заметил во время нашей беседы, что с началом шторма мы влезли в них и вылезать из этих теплых курток совсем не хотелось. Фактически мы прожили в них трое суток подряд.

К полуночи становится уже совсем темно. Идем только под стакселем, который развернут не более 50 процентов от своей площади. Ветер начинает постепенно усиливаться. С 8 м/с до 9 м/с, и вот уже стабильно 10- 12 м/с, а порывы доходят до 15 м/с. Начинает срабатывать картплотер - издает тонкий писк. Это настройка навигации предупреждает, что ветер слишком сильный, хотя это и так чувствовалось. Волна нарастала, начинала задираться - бить в борт. Удерживать курс стало сложнее. Тьма кромешная, внешних ориентиров нет: ни звезд, ни береговой линии. Катамаран водит из стороны в сторону из-за волн и сильных порывов ветра. Я даже включил прожекторы, установленные на крыше рубки, чтобы увидеть хотя бы направление волны. Но обнаружил, что мы буквально прогружены в туман. Видимость нулевая.

Приходиться ориентироваться на показания компаса, а не карплоттера. Поскольку сигнал со спутника запаздывал на несколько секунд и выравнивать судно по данным GPS было очень непросто. Вижу смещение движения катамарана на юг, начинаю штурвалом работать влево и кажется, что выровнял катамаран, но нет. Пока шел сигнал, оказывается, что перекрутил штурвал, и теперь мы двигаемся на северо-восток. Чтобы минимизировать виляния, смотрю на компас. Вроде бы так попроще.

Когда моя вахта закончилась, я смог наконец-то вздохнуть с облегчением. Груз ответственности за судно и экипаж я передал Коле Волкову. В его вахту ветер настолько усилился, что пришлось отключить опцию картплотера на усиление ветра. Нескончаемый писк начинал раздражать, мягко говоря. Он срабатывал постоянно. А это значило, что ветер теперь с постоянной силой не менее 15 м/с. Необходимо было рифиться. Причем срочно!

Но мы опоздали с этим моментом. Ветер настолько набил парус, что подобрать его шкотами не оказалось возможным. Капитан пробрался на нос и вручную, обхватив штаг, пытался провернуть закрутку стакселя. В это же время я на палубе изо всех сил тянул шкот закрутки и стаксель поддался, скрутили, условно говоря, до размера носового платка. К тому времени волны всё сильнее начинали бить в борт судна. Капитан дал указания перестать следовать курсу, основная задача сберечь катамаран. Начался дождь, наша борьба со штормом продолжилась.

 

[Волков Николай]

Охотское море. День шестой.
​

Всю ночь штормило. Но было вполне терпимо. На волну шли по диагонали, что позволяло плавно преодолевать волны, без ударов в борт. Но про курс при такой тактике можно было забыть. Хотя у Миши была попытка найти золотую середину, но он сразу получил нагоняй от старпома:

“Миша, сейчас не курс важен, а судно. Вообще не смотри куда идем, задача сберечь катамаран!”

С рассветом удается направить Антарес по направлению к генеральному курсу. Как сейчас помню, возвращение произошло на моей вахте. Я выполнял задачу, которой следовали на протяжении всей ночи - идти на волну диагонально. На палубу из рубки выбирается капитан, осматривается, оценивает обстановку. Ветер стих до стабильных 9 м/с. Волна длинная, пологая, высота около 3 метров. Подходит ко мне и говорит с легким азартом в голосе: “Ну ка, Колюня, попробуй взять немного левее”

Я пробую, и первая же волна бьет в борт. Капитан с явным неодобрением бросает на меня взгляд. Я тут же оправдываюсь: “Ты сам мне сказал взять левее!”
Надо сказать, что такие удары давали не только динамическую нагрузку на конструкцию судна, но и вероятность попадания воды в рубку. Вода, врезаясь в баллон стремительно взмывалась вверх по корпусу и иногда попадала под козырек натянутой ПВХ крыши, откуда проникала внутрь каюты или кубрика. При хорошем ударе, как оказалось позже, запросто в каюту могло набираться с четверть ведра морской воды. А это добавляло не мало хлопот к итак некомфортной обстановке внутри катамарана.

Коля сбавляет обороты, так и не начав выражаться крепко по-капитански. Начинает меня учить: “Смотри ветер стих, волна поменялась. Волны смешанные. Эти нам не мешают, а вон те - да! Наблюдай за ними. Как видишь, накатывает очередная, давай руля вправо.”

После показывает. У него лихо получается. Я пробую, и на самом деле все просто, надо только прочувствовать этот момент в рулении. После небольшой практики все встает на свои места: я считываю движение волн, чувствую ход катамарана, ветер стабильный без порывов. Все становиться единым процессом, полным импровизации. Ты становишься подобно музыканту джазового оркестра, который не знает какой пассаж в следующую секунду. Легко вращая штурвалом влево и вправо, задаю неровную линию движения катамарана по лабиринту из волн.

На душе радостно от того, что наш путь продолжается. Мое настроение ловит капитан. Мы о чем-то болтаем, шутим и в такие моменты усталость снимается как рукой. Всю ночь не спали толком, а нам весело. Как раз в эту вахту мы и придумали название высокой волне - “Привет Павлу Сергеечу!” Наш старпом особо тяжело переносил этот шторм из-за морской болезни. Но его организм крайне чувствителен был к волнам, которые создавали иллюзию падения. Это когда катамаран взбирался на высокую волну, а затем с гребня срывался вниз. И хотя скатывание было недолгим, секунды две, но ощущения были очень острыми. Слетая с таких горок, мы говорили: “Вот еще один Привет Павлу Сергеечу!”, представляя, как непросто в этот момент нашему старпому.

После связи с Галей мы узнали, что за ночь мы прокрутились сорок с лишним километров на месте. Впереди еще один циклон. Но мне почему-то именно в эту вахту пришла уверенность в том, что все будет хорошо.

Поставил эти две фотографии вместе, чтобы передать как я видел в дождливую погоду. Очки на вахте не протирал. Во-первых бессмысленно, а во-вторых на время шторма закрепил очки на голове специальной резинкой, которая крепилась к дужкам. Капитан посоветовал, чтобы не потерять "вторые глаза", если будет совсем качать. Но из-за этой резинки оправа настолько сильно вдавливалась в переносицу, что я снял ее уже на второй день шторма. В ней не было необходимости ,так как обстановку назвать экстремальной никак было нельзя.

Каюта превратилась в одну большую сушилку. После вахты вода с одежды ещё долго скатывалась, поэтому у нас всегда на полу была тряпка.

Ветер стих, стаксель можно открыть побольше.

 

[сыч]

Охотское море. День шестой.

Очень интересно и увлекательно!!!!!
Но еще про 93 дня путешествия рассказывать.
Раз в неделю рассказ об одном дне.
Еще надо 93 недели.
А это без малого 1 год и 10 месяцев.

 

[ТЕНЧА]

Очень интересно и увлекательно!!!!!
Но еще про 93 дня путешествия рассказывать.
Раз в неделю рассказ об одном дне.
Еще надо 93 недели.
А это без малого 1 год и 10 месяцев.

Гена, полностью разделяю твое негодование по этому поводу.
Но с другой стороны, ты же не хочешь, что б следующий пост Николая был такого содержания:
"Ну вобщем, таким "макаром" мы и приплыли на Чукотку."

 

[сыч]

Я как отьявленный книгоман хочу продолжения интересного повествования, поэтому и нервничаю.
Прошу понять и простить

 

[olegg]

...ребят... тексты, фото - на высоком повествовательном и содержательном уровнях. Это не совсем просто, и на это нужно время. Автор с большим уважением относится к нам - своим читателям, подаëт материал просто великолепно. Слог +, сюжет +, сопровождение +... Нужно отнестись к его занятию с пониманием. И: я предполагаю, что у Николая кроме написания этого рассказа есть и другие занятия. Как и у всех нас))). Читать - всегда быстрее, нежели писать))). Особенно - когда писать - не абы как))).

 

[ALEX_XA]

Очень интересно и увлекательно!!!!!
Но еще про 93 дня путешествия рассказывать.
Раз в неделю рассказ об одном дне.
Еще надо 93 недели.
А это без малого 1 год и 10 месяцев.

ну а что, зашел на форум через два года и вот чтиво готово

 

[Волков Николай]

Антарес штормует в Охотском море.​

Камерой невозможно передать ощущение шторма, снимая его с борта судна. Только со стороны: например, с лодки, или дрона. Тем более, мы не яхта, которая на скорости взлетает, а затем всей тяжестью корпуса рубит волну, окатывая брызгами все судно от носа до кормы. Мы надувное судно (капитан говорит экспедиционное), и отсюда совсем другая манера движения, как у перышка, оказавшегося в воде. Катишься себе, да катишься, переваливаясь через водные барханы Охотского.

Поэтому, как Миша ни старался, эффектных кадров у него не получилось. По нему было видно, что такой опыт он переживает впервые. Желание передать и запечатлеть силу стихии подогревало его, и он раз за разом неутомимо делал попытки подобрать удачный ракурс. А волна и правда разыгралась, высота некоторых порой достигала 5 метров. Миша, не забывая про то, что он отвечает за техническую часть судна, решил соответствовать свей должности и создал конструкцию для амбициозной видеосъемки шторма - самодельный монопод, прикрепив камеру к палке от швабры. С этим приспособлением, несомненно являющимся верхом инженерной мысли, он постоял сначала со старпомом, который нес вахту. Поднимая над собой камеру, он вращался с ней, пытаясь захватить объективом экшн- камеры всю морскую панораму - желая передать всю красоту и масштаб, происходящего вокруг.

Паша, держа зимними рукавицами штурвал, говорит Мише: “Самое обидное - камера волны не передаст. Вот только если на “тузике” отойти в сторону, тогда можно что-то сделать. Когда катамаран будет прятаться за гребнями волн, тогда будет понятно. Коля хотел квадрокоптер запустить, вовремя одумался”. (за аэросъемку у нас отвечал капитан)

Миша не возражает, но у него есть такая черта, если что-то начал, то надо продолжать до конца, либо логического, либо ориентируясь на какое-то количество времени, посвященному занятию. Но бросить только начав — это не про Мишу. Какое задание ему бы не давали - он делал его обстоятельно, вдумчиво и часто рассуждая вслух.

Поэтому, следуя своим жизненным принципам, он решил не заканчивать процесс съемки. Крепко ухватившись за бортовую балку, не спеша перелезает на кормовую площадку, установленную на самом конце гондолы и тут же поскальзывается, но спасает рука, которая все ещё держалась за балку. На самом деле момент очень опасный, потому что свались Миша за борт, спасать его в таких условиях было бы большим испытанием для всех. Итоговой точкой всего маршрута юного оператора стала крыша рубки, держась за мачту и балансируя как сноубордист на гигантской доске, Миша делает финальные кадры.

Пошли третьи сутки как мы толком не спали, ведь спальники не распаковывались, а Миша находит силы, чтобы снимать, хотя его никто его об этом не просил.

Время шло, штормить не переставало и нам ничего не оставалось как приспосабливаться жить в непростых условиях.

“Да он достал уже! Никто на него внимания не обращает!” - это капитан говорит про шторм, отвечая на вопрос Гали, как мы там в циклоне живем и чувствуем себя. Но это было правдой пятьдесят на пятьдесят. К шторму привыкли и жизнь пошла в своем русле: те же вахты, те же разговоры, только спали все ещё на полу. А вот то, что у Кости началась морская болезнь Коля жене не сказал. Видимо, чтобы родные не переживали. У Кости мама и папа в Хабаровске следили за нашим путешествием. Началось все, когда механик прозевал волну. Сильный шлепок в борт и ругань капитана разбудили меня. Я ещё какое-то время дремлю под ворчание Коли. Слышу по звуку отодвигаемого рундука в каюте начались мероприятия по устранению воды. Нехотя отрываю голову от мешка с вещами и медленно просовываю голову из кубрика в каюту. Вижу, вода медленно расползается по полу, Коля отрывает новый кусок тряпки от рулона вафельной ткани, а Костя выжимает старую ветошь возле стола в ведро. Выясняется, что зачерпнули очень хорошо: вода попала в овощной отдел камбуза, немного воды попало на электрощиток (на какое-то время мы лишились пару портов usb), вода была на штурманском столе и оттуда она уже начинала просачивалась в отсек к бортовым аккумуляторам. Я присоединяюсь к уборке, оставаясь на половину в кубрике, так как в каюте и так было тесно. В довершении к тесноте, все приходилось делать в полусогнутом состоянии из-за небольшой высоты рубки, плюс раскачивающиеся на вешалках сохнущие куртки, завывания ветра снаружи и шлепки корпусов об воду - все это создавало непередаваемую атмосферу настоящего морского путешествия, которую раньше я мог наблюдать только на экране телевизора. Двигаем рундук, открываем крышки отделов, куда могла попасть вода. Вода была везде, и капитан нервничал не зря, все кабели, которые попали под воздействие морской воды позже отказывались работать, зачистка контактов не всегда помогала. А промокшие носки в морской воде, невозможно было просушить до конца, они моментально накапливали влагу. По идее все, что “осолонилось” надо было опреснять, промывать обычной водой, но посреди моря на маленьком катамаране — это неразумная роскошь.

Вдруг Костя замер, моргает глазами. Начинает трясти головой, как будто то очухивается после удара головой. Разворачивается, и пошатываясь от качки выбирается на палубу, хватается за кормовую балку и за пару позывов освобождает желудок. Приводит себя в порядок, возвращается в каюту, продолжает уборку. Я не понял, что с ним.

Ну, а вот наш старпом сразу распознал в нем товарища по несчастью и повелительным тоном тут же выдает нашему Косте рекомендации: “ Так, Костя бросай все. На пол вообще не смотри, иди вон посмотри на горизонт, или лучше вон ляг в кубрике”

Костя воспитанный в туристической среде не привык так сразу сдаваться, никак не хотел показывать своей слабины и пропустил слова Павла мимо ушей, продолжил протирать пол. Думал сейчас отпустит.

Старпом предупреждает: “ Если сейчас продолжишь смотреть на пол будет только хуже!”

И Косте стало ещё хуже. Он слег почти на сутки. Мы несли дежурство вчетвером. Было не скучно. Ветер раздувало стабильно до 20 м/с. И приходилось частенько рифиться, а ещё дождь не прекращался. Но особо досталось Паше, в его вахту лило совсем сильно.

С направлением ветра пока везло, шли прямо на остров Атласова. Если удаться сохранить скорость и направление завтра мы должны увидеть землю, а это значит, что нам удалось пересечь Охотское море.


Фотографий с этих дней нет, поэтому переходите по ссылке, где немного съемки с экшн-камеры.

 

[Максим Феликсович]

Когда оператор вылезает на потопчину - СТРАХОВКА где???

 

[olegg]

А у парней - костюмы поплавки))). В них море выкидывает человека обратно в кокпит))). Без погружений))).

 

[Волков Николай]

Птицы.​

Среди нас не было орнитологов, иначе вместо короткой заметки, получилась бы целая глава. Не рассказать о пернатых, которые были единственными живыми созданиями рядом с нами на протяжении целой недели во время пересечения моря, я не могу. Птицы Охотского моря: тихоокеанская чайка, бургомистры, альбатросы, моевки - этот список должен быть, наверное, больше, но это пока всё, что я смог идентифицировать, уже здесь на берегу, с помощью всезнающего интернета. Кстати, когда совсем было сложно понять, что за птица в видео, обращался к новому знакомому Максу Антипину, встретились с ним во время экспедиции. С птицами он мне здорово помог. Когда-то работал зоологом, а сейчас уже несколько лет занимает должность замдиректора в национальном парке “Берингия” на Чукотке. По отправленным мною фотографиям, он своих подопечных узнавал слёту, моментально писал ответ в чате. И как все ученые подавал информацию в энциклопедическом стиле. Например, не просто альбатрос, а темноспинный альбатрос, а глупыши у него - “глупыши темной морфы”. Обращаться к человеку, знающему свое дело особое удовольствие.

Рядом с катамараном всегда была какая-нибудь птица. Как правило, она сначала летела куда-то по своим делам, а заприметив под собой необычное судно для этих мест, из любопытства и желания поживиться, садилась на воду рядом с нами. И тут начиналось соревнование, отстав на какое-то расстояние от катамарана, птица взлетала, очень быстро догоняла нас и опять садилась неподалёку от нас. Эти перелеты могли длиться часами. Такое, видимо, они находили себе развлечение в «пустынном море». Редко такие крылатые эстафеты достигали большого количества участников.

Но однажды, по-моему, на шестой день нашего движения по Охотскому морю, мы обнаружили, что стали центром внимания для огромной стаи глупышей. Среди них выделялись своими внушительными размерами несколько альбатросов.

Всё это выглядело так, как будто только что открыли дверцу курятника, и вся птичья орава высыпала на лужайку перед домом. Я попытался их посчитать, приблизительно вышло около трех десятков. Сделать это было непросто, так как всё находилось в постоянном движении. Какая-то часть наших преследователей скрывалась за возникающей волной, некоторые из птиц, когда слишком отставали от катамарана взлетали и находили место поближе к корме. Мы не могли понять, что им надо. Может они знали, что с проходящих судов может выпасть что-нибудь съестное, а может просто любопытство. Не зря их прозвали глупышами из-за доверия к людям. А капитан недобро шутил, что это внешне безобидная стая на самом деле местные грифы, которая просто ждет, когда им будет чем поживиться, все-таки мы продолжали находиться в условиях циклона и периодически начинало неслабо штормить.

Мне вспомнилась площадь Ленина в Хабаровске, где очень похоже так вели себя голуби, когда ты им становился интересен из-за мешочка с пшеном в руках. И по цвету эти птицы похожи. Но глупышам мы ничего не сыпали, а их компания, мирно качающая на волнах, прирастала и прирастала. Может и правда они знали что-то такое, что давало им надежду на большой пир. Кажется, что набралось их с сотню. Капитан не выдержал, и распотрошил пачку сублимированной лапши. Широким взмахом руки бросал за борт с хрустом надломленные кусочки. Надо сказать, что капитанское меню многим из «морского курятника» пришлось по вкусу. Кстати Николай и на базе, где катамаран собирался и ремонтировался, тоже прикормил пару голубей. Специально для них приносил пшена. Через несколько часов вся это кампания исчезла по понятным причинам, ветер усилился, а с ним и волна. Можно сказать, без преувеличения, что птичек наших сдуло.

Этот случай в море я запомнил и по возвращению решил выяснить, чем обусловлено такое поведение – массовое преследование судов глупышами, и оказывается капитан был прав, если глупышам не хватает корма, то они не прочь перебиться и падалью. И хотя, в других частях света их называют романтично – птица «преследующая корабли», но мы в России любим меткие, точные названия. Глупыш он и есть глупыш.

 

[samohod]

В предыдущем посте Николай поведал, как сложно передать, посредством камеры, ощущения шторма, снимая с борта ... А сейчас, при сопровождении пернатых поплавков, это очень даже заметно

 

[Волков Николай]

Охотское море. Восьмой день​

Костя на утренней вахте различает на горизонте тонкую, рваную полоску по тону еле отличимой от цвета моря. Он долго всматривается вдаль, может это просто туман, но через некоторое время все сомнения рассеиваются - это земля! На восьмой день нашего путешествия по морю, в 5:30 утра мы видим землю. В экипаже оживление, событие радостное - ещё совсем немного и самый непростой этап нашей экспедиции будет завершён. Никто об этом вслух не говорит, все знают - «не говори гоп, пока не перепрыгнешь», а в море тем более, где непредсказуемость очень высока.

Костю, как главного героя сегодняшнего события, снимаем на камеру, просим поделиться впечатлениями. Вид у него как у истинного путешественника: слегка растрепанные от шапки седые волосы, тяжелые брови над подёрнутыми туманом голубыми глазами, взлохмаченная воротником «поплавка» борода, топорщится в сторону, из-под которой видна худая шея, тонущая в недрах безмерной куртки. Напоминает космонавта в скафандре, когда по окружности огромного ворота видно насколько велика экипировка путешественника.

Как только Костя получает знак, что съемка началась, уставшее лицо смягчает улыбка. В интервью делится, что пережил эмоции подобные тем, что испытывают моряки, которые после долгого путешествия на конец-то видят сушу. Описал их как «хорошие ощущения». Понятно, что собраться мыслями и точно выразить свои переживания очень сложно, когда несколько дней находишься в условиях шторма и толком не отдыхаешь.

Туман помешал нам стать героями величественной картины, где путешественников стражем встречает на подходе к воротам первого Курильского пролива древний исполин - вулкан Алаид, самый высокий из местных. Ему не хватает буквально всего нескольких метров до отметки в три километра над уровнем моря. Но зато у него есть красивая легенда. Когда-то он жил на Камчатке. Своей красотой он вызывал зависть у своих соседей. Ведь и правда, Алаид один из немногих вулканов, который обладает идеальной конусной формой, а сам остров Атласова, на котором стоит вулкан, почти правильной круглой формы. Невыносимо стало завистникам от такого соседства и выгнали красавца с полуострова. Алаид не стал уходить тихо, ведь он вулкан. Земля разрывалась, взметая в небеса камни, дым и огонь. Вокруг ничего не было видно. А когда дым рассеялся, все увидели, что на месте Алаида появилось большое озеро, которое сегодня называется Курильским. Посреди озера лежало сердце выгнанного вулкана. В сегодняшние дни это сердце является достопримечательностью озера – островом, который так и называется «сердце Алаида». Внешне действительно напоминает сердце, о чем упоминал даже Крашенинников. Говорят, в хорошую погоду с вершины Алаида видно Курильское озеро, а это более 120 километров. Насколько это соответствует действительности я не знаю, свидетельства этому не нашел. Но эта информация очень дополняет легенду.

По мере приближения к острову из-за тумана начинает проглядывать Такетоми - самый молодой вулкан в России, ему нет и ста лет. Он появился в результате подводного извержения в 33 году прошлого века и перешейком прирос к острову Атласова.

Опять начинает штормить. Ветер и неприятная, жесткая волна заставляет нас двигаться к Алаиду, там надеемся спрятаться в ветровой тени острова и переждать непогоду. Холодно, температура 6 градусов, все запакованы в поплавки, но вид земли заставляет забыть все неудобства и усталость. Вдруг происходит для нас совсем неожиданное. Да, мы привыкли, что в Охотском море погода весьма переменчива, и ветер может менять своё направление по несколько раз за день. Благодаря этому, мы освоили работу со стакселем на твердую “четверку”, так часто нам приходилось его регулировать. Но чтобы так резко изменилась ситуация с ветром, ещё ни разу не было. Пока Паша менял Костю на вахте, а это занимает меньше минуты, ветер не просто стих, он исчез. Мы были озадачены, что делать? До цели совсем немного. И впервые за несколько дней мы опять слышим рев нашей тридцатки. Прогрев двигатель, курс меняем на остров Парамушир, по новому плану, приблизившись к нему, будем вдоль берега подниматься на север к Первому Курильскому проливу. Все усложнялось тем, что у нас не было точной карты приливов в этой местности, поэтому торопились. Ведь если бы мы вошли в пролив во время прилива, вполне возможно, что сила у течения будет такая, что нас будет выталкивать в обратную сторону в Охотское море. Есть рассказы, в которых утверждается, что течения здесь настолько быстрые, что есть отчаянные мореплаватели, которые курсируют по проливам, между островов курильской гряды используя только направления местных приливных течений.

Но что опять происходит? Обстановка меняется - ветер становиться попутным и волна тоже. Меняем курс на северо-восток и в прямом смысле влетаем в Первый курильский пролив. Мы поздравляем друг друга, Охотское море позади и Алаид, который прощаясь с нами, приоткрыл свой восточный склон, отдавая дань смелым путешественникам. Все-таки нельзя прощаться толком не познакомившись. Впереди Тихий океан. На юге мыс Курбатова на острове Шумшу, на севере мыс Лопатка. Я, не отрывая бинокля от глаз, вращая головой то влево, то вправо, смотрю поочередно на оба мыса, изучаю. Они очень близко, ведь ширина пролива меньше 12 километров. Все постройки на земле, сам берег, кекуры, дороги, трава всё выглядит очень интересным и заманчивым. Какой-то зрительный голод, который никак не утолить. Впервые в жизни наблюдаю такие рифы, где волна взрывается в своем желании дотянуться до неба. Я испытываю чувства облегчения и приятной ностальгии, первое от того, что Охотское море, которого я так боялся в самом начале, пройдено, а второе - я вновь на Камчатке, а это родная для меня земля. Я здесь вырос и точно знаю какой это восхитительный край. Предвкушение от встреч, которых я здесь жду, переполняют меня. Смотрю на своих. Ребята так же взволнованы. Ведь это первая наша победа. Победа как команды, так и катамарана. Теперь я точно знаю, в этой экспедиции нас не пятеро, нас шестеро.

Мне запомнилась из жизни одна картина, увиденная мною из иллюминатора самолёта, который только что совершил посадку. Пассажиры сидят на своих местах, ждут разрешения на выход. Мне виден трап, только что подогнанный к борту. На площадку выходит пилот, он первым покидает самолет. Худощавый, лет пятидесяти легко спускается по ступенькам трапа и подходит к турбине, остывающей после долгого полета под крылом железной птицы. Этот взрослый человек, поднимает руку и начинает гладить обтекатель двигателя. Думаю, про себя, что за сентиментальность. Было это лет 15 назад. Сейчас эти проявления капитана самолета не считаю за странность. Смотрю на Тихий океан, медленно опускаю свою ладонь на ледяную балку корпуса катамарана, и не смотря на холод, проникающий в пальцы, некоторое время продолжаю греть соленый металл Антареса своей рукой.

Фото команды в исторический момент. Пересечение Охотского моря завершено.

Мыс Курбатова на острове Шумшу. В 1945 году место боевых действий, когда силами Тихоокеанского флота был осуществлен десант и штурм острова с целью освобождения территории от японцев. Высадка наших солдат поддерживалась огнем береговой батареи с мыса Лопатка.

Мыс Лопатка.

Еще одно фото для истории , теперь уже с Костей.

Один из рифов в проливе.

 

[Волков Николай]

Камчатка​

Просыпаюсь рано. Пять утра. Но по Камчатке уже семь, в кубрик через окно каюты заскочил в гости солнечный зайчик и нескромно разместился у меня на спальнике ярким ослепительным пятном. Миша и капитан тихо спят. Пока собираюсь, слышу с палубы еле слышные переговоры, в которых улавливаю нотки восхищения, за ними щелчки затвора, шуршание курток и топанье обуви, вдруг все замерло на несколько секунд, тишина прерывается новой серией щелчков фотоаппарата. Смотрю в мутное окно. Движения нет, то ли стоим на месте, то ли дрейфуем, не понятно. Вода тихая, спокойная, но при этом катамаран медленно поднимается и так же неспешно теряет высоту - это океанская зыбь, волны которой длинные и долгие, не вызывающие резкой качки, быстро привыкаешь к такому плавному пошатыванию и вскоре перестаешь замечать. То, что я увидел обрадовало меня, я уже успел и забыть, что небо может быть таким синим, синим. Горизонт в легкой дымке, в голове мысль, что я вижу уже не море, а океан, Тихий океан, величина которого поражает, до ближайшего берега на восток тысячи километров. Ясная солнечная погода не дает мне засидеться в каюте, и я устремляюсь на выход. Окидываю дверь, выпрямляюсь и замираю. Высокие скалистые берега, покрытые ярко-зеленым ковром, напротив нас водопад, который в начале своего пути разделен на два ручья огромным камнем со светло изумрудной папахой из мелкого кустарника. Вода каскадом обрушивается вниз, образуя у подножья отвесной стены из брызг паровое облако, в котором рассеиваются солнечные лучи. В небе растворялись редкие последние облака, отдавая синеве все больше и больше пространства. После вчерашнего серого, дождливого Охотского моря, происходящие сейчас вызывало восхищение и чувство нереальности. Настолько резким и контрастным получился мой переход из одного мира в другой всего за одну ночь. Паша ловит мой взгляд и радуется, как это бывает, когда сам пережил яркие эмоции, а позже испытываешь их вновь, видя восторг другого на то, что так поразило тебя ранее. Костя смотрит на меня и говорит, улыбаясь: “Вот он, затерянный мир!”

Эту невероятную, фантастическую камчатскую природу мы наблюдали в 70 км. от мыса Лопатка на север. До водопада мы шли всю ночь. Кошмарную ночь. Как мне удалось так крепко спать, что я ничего не слышал? То ли накопилась усталость, то ли наконец-то я разомлел, согревшись в спальнике, которые накануне мы достали, решив, что опасность замочить их миновала. Капитан назвал свою вахту самым жутким опытом за все свои экспедиции. Но я каким-то образом пропустил весь этот кошмар, который испытал капитан.

Поэтому далее частично описание той злополучной ночи со слов Николая Зайцева и Михаила Исматуллина. Итак, 8 июня, время ближе к вечеру, который был час, никто уже и не вспомнит, да это и неважно, как само обстоятельство, что почетный выход в воды Тихого океана через Первый Курильский пролив осуществил наш старший помощник. Это было непросто, нас болтало на “перекрестке”, где, не следуя правилам приличия, встретились озлобленные друг на друга волны Охотского и Тихого. Мы невольно стали свидетелями многовекового конфликта. Все это напоминало по атмосфере стихийный митинг, где все перемешалось в одном невнятном шуме и в постоянном бурном движении без направлений и векторов: кричащие птицы, волны, бьющие катамаран, шум прибойной волны, рев рифов и в довершении метрономом отбивающий стук шкот об алюминиевую мачту. И это довольно мягкие условия, которые бывают у мыса Лопатки. Можно сказать, что нам повезло. Не зря это место называют кузницей непогоды. Лета здесь как такового не бывает, в самый теплый месяц август средняя температура по Цельсию 9 градусов тепла. Деревьев на суше не было совсем, даже стланика кедрового. Море здесь не знает покоя. Здесь сталкиваются воздушные массы и течения Охотского моря и Тихого океана и по суровости уступает только что знаменитому мысу Горну.

Как только миновали бушующий участок, вода стала поспокойнее. Время моей вахты. Вся команда забралась в каюту, было что обсудить, и я остался в полном одиночестве. Шли от берега на небольшом удалении, 10 км. Глубина позволяла расслабится, это значит показания с эхолота обозначали глубину не менее 30 метров. Я, не отворачивая головы от берега слева, знакомился с Камчаткой. Смею предположить, что здесь мало кто бывал, а природа полуострова очень разная, и если в центре она лесистая с высокими тополями и лиственницами, то здесь она была ближе к арктическим широтам.

Очень быстро стемнело и от береговой линии остался только теневой трафарет с изгибающимися краями. Ветер набирал силу, мне это нравилось, скорость уверенно держалась в районе 13-14 км/ч вместо привычных 10, это почувствовал капитан и к моему сожалению стаксель был уменьшен в размерах, продолжив толкать катамаран со скоростью 9 км/ч. Так мое дежурство подошло к концу, и я отправился спать, спокойный и уверенный, что все опасности позади.

Главное испытание выпало нашему капитану, которое было подброшено под закрытие занавеса, как бы в назидание тому, чтобы гордый человек знал свое место и не торопился радоваться. Подумаешь, Охотское море пересекли! Это урок, который ярко показывает, что опасность в морском путешествии может быть везде, и в любой момент.

Ночь. Мгла. Капитан за штурвалом один. Замечает, что ветер меняется с южного на “горняк”. Это потоки воздуха, спускающиеся с гор в сторону Тихого океана, порывы которых могут достигать приличной силы. Вспоминая случаи, когда ветром уносило яхты за 12 мильную зону, Николай принимает решение двигаться ближе к берегу. Именно там надеется найти зону где ветер ослабевает. Своего рода коридор по которому можно будет более-менее безопасно пройти. Но не тут-то было, ветер быстро становиться экстремальной силы в 24 м/с. Парус давно зарифлен, двигатель ревет выпрыгивая винтом на волнах, но из-за “эффекта паразитной парусности” нас все равно разворачивает боком к волне. Какой силы был ветер!

Как я не проснулся, не знаю. Но Миша присоединяется к капитану, покидает каюту и выдает фразу, которую капитан назовет как “счастливое неведение”: “ О! Какой сильный, ветер!”

Миша думал, что это идеальные условия, чтобы распустить паруса и помчаться на всех парах. Он так и признавался в разговорах про ту ночь, что сейчас как полетим. А мы и вправду чуть не полетели. Из воспоминаний Николая он с тревогой и с замиранием сердца смотрел, как гуляет площадка под мачтой, вовлекая в эту дьявольскую карусель весь конус конструкции. Только бы выдержали бы болты, крепившие площадку к основной конструкции. Штаг со скрученным стакселем выворачивало в дугу. Важно было сохранить направление движения к берегу, так как когда катамаран разворачивало боком к ветру, его подбрасывало волной так, что левый баллон отрывался от воды и на какое-то время зависал в воздухе, удерживаемый бешеным ветром не торопился шлепнуться обратно на воду. Возникла опасность того, что в какой-то момент силы ветра хватит на то, чтобы при очередном подбрасывании левого борта, три тонны катамарана перевернуться с пятью душами на борту. Но катамаран боролся, оправдывая всю надежность своей конструкции. Коля тщетно искал место под берегом, где не будет так задувать. Начался полный хаос, ветер с гор гнал нас в океан, волна наоборот, пихала к берегу. Корма взлетала, и в этот момент винт не греб, а воплем завывал в воздухе без нагрузки. Коля не сбавлял обороты, как мы обычно это делали в лимане, когда винт оказывался в воздухе. Надо было, чтобы, как только нога двигателя запрыгивала воду, винт на максимальных оборотах продолжал нас тащить, не давая отвести нос в сторону океана. Берег совсем близко, но сколько до него? Не видно ни черта. Черная безликая стена отвесного берега не менялась в размерах и молча, холодно наблюдала за периодически возникающей булькающей пеной у кормы катамарана. Удар сотрясает катамаран. Не понятно от чего. Камень? Кекур? Или все-таки удалось достичь берега? Темно, не разобрать. Руль быстро вправо, чтобы не дай бог, катамаран не сел на камни и не разорвало на части. Откидывается технический люк в палубе, Коля поднимает эхолот, Миша диагностирует смещение датчика на крепежной балке. Катамаран медленно двигается вдоль береговой линии. Возможно, что судно просто подбросило волной на одинокий камень, поскольку дальше все продолжилось без ударов и толчков по корпусу. Разбуженные передрягой на палубе появляются Павел и Костя. Удивительная деталь, вокруг разворачиваются события, достойные оказаться на страницах пособия по выживанию в море, а ребята замечают, как к морскому соленому воздуху примешивается запах растений с берега, аромат цветущих трав.

Постепенно ветер ослабевает, катамаран идет увереннее. Предлагается пока дежурить по двое, на всякий случай. Миша и капитан отправляются отдыхать. А Паша с Костей остаются на вахте, где я застал их ранним утром, когда от бушевания стихии не осталось и следа. Поразительно, я настолько был уверен, что все опасности остались позади, в Охотском море, что даже ухом не повел ночью, когда вся наша экспедиция висела на волоске. Пока я любовался видами камчатской природы, Костя не уставая, делал снимок за снимком, меняя объективы. Паша достал квадрокоптер, снимал водопад, радуясь, как мальчишка.

А я, почувствовав тепло солнца, скинул с себя поплавок и отправил его на крышу рубки. Пусть подсушиться. И в своем “счастливом неведенье” отправился с кофе медитировать на нос катамарана.

Капитан проснулся только к обеду. После пережитого ночью обед доставляет особенное удовольствие.

Отдохнули герои ночного происшествия и ведут катамаран дальше на север. У капитана поплавок наизнанку, сушит ))

На крыше рубки настоящая сушилка!

 

[А.Белов]

Кстати, у Николая Волкова сегодня день рождения! Ура мореплавателю, писателю и просто хорошему человеку!

 

[olegg]

Мои поздравления.

 

[Саш]

Высокие скалистые берега, покрытые ярко-зеленым ковром, напротив нас водопад, который в начале своего пути разделен на два ручья огромным камнем со светло изумрудной папахой из мелкого кустарника. Вода каскадом обрушивается вниз, образуя у подножья отвесной стены из брызг паровое облако, в котором рассеиваются солнечные лучи. В небе растворялись редкие последние облака, отдавая синеве все больше и больше пространства. После вчерашнего серого, дождливого Охотского моря, происходящие сейчас вызывало восхищение и чувство нереальности. Настолько резким и контрастным получился мой переход из одного мира в другой всего за одну ночь.

Коля, поздравляю с Днем рождения! Пиши ещё

 

[samohod]

Присоединяюсь к поздравлениям, с днём рождения, Николай!