Большие Люди нашего Мира

Человек, которого ненавидела вся Москва

Этого человека, без преувеличения, ненавидела вся Москва. Над этим тщедушным стариком, который ходил в старой одежде, живший в плохой комнате с древней рассыпающейся мебелью, издевались и смеялись в спину из-за его скупости. Его ненавидели люди, а он их боялся. Старик никогда не ходил пешком и ездил в закрытом экипаже.
Кто же он, этот гонимый Москвой старик?
Гаврила Гаврилович Солодовников был богатейшим человеком Москвы. Его состояние превосходило состояние Третьяковых, Морозовых и Рябушинских вместе взятых.
Гаврила Гаврилович был сыном серпуховского купца третьей гильдии и был у отца мальчиком на побегушках в его лавках. Он был бе зграмотен и косноязычен. Но это оказалось для бизнеса неважным. У мальчика была блестящая предпринимательская жилка. От отца он получил 1/5 долю наследства, так как в семье было пять детей. И за дело он взялся с таким рвением, что к 20 годам стал купцом третьей гильдии. А через 20 лет он стал одним из самых богатейших людей Москвы с состоянием в 48 миллионов рублей.
О его скупости знала вся Москва. Он экономил даже на еде и редко оставлял чаевые. Ел практически одну гречку, а на рынке мог что-нибудь стырить. Торговцы знали об этом и внимательно приглядывали за ним, пока он ходил по рынку.
Кроме того, Солодовников дела вёл не очень честно. В то время законы чести были сильны. И сделка с рукопожатием считалась крепкой, даже если один из участников сделки потом обнаруживал, что он теряет какую-то часть денег. Но договор есть договор.
Казалось бы, совсем отвратный человек, этот Солодовников. Но в 1895 году он неожиданно дал 200 тысяч рублей на строительство Большого зала Московской консерватории. А когда он пришёл в городскую управу с просьбой профинансировать какой-либо проект, то ему издевательски сказали, что в городе всё есть, но вот только клинику венерических болезней построить бы надо. Поначалу Солодовников отказался от этого дела, так как больницам давали имена меценатов, финансировавших их строительство. Согласитесь, что "Клиника кожных и венерических болезней купца Солодовникова" звучит как-то смешно. Однако через некоторое время он поменял решение, отстроил клинику и снабдил его самым современным оборудованием. Но своё имя больнице он упросил всё-таки не давать. Сейчас в ней располагается Московская медицинская академия имени И. М. Сеченова.
Здание, в котором ныне располагается театр Оперетты тоже построено Солодовниковым для своего частного театра. Оно было построено за восемь месяцев, но комиссия его так и не приняла из-за многочисленных недоделок. Из-за этого сорвались гастроли заграничных трупп, несколько антрепренеров разорились, а Гаврилу Гавриловичу эти проблемы были пофиг. В декабре 1895 года "Большой частный театр Солодовникова" всё-таки открылся, а в прессе его назвали "дмитровским сараем". Но именно на эту сцену впервые выйдет молодой Шаляпин.

Скончался Гаврила Гаврилович Солодовников 22 мая 1901 года. И вот тут старик преподнёс такой сюрприз, от которого ахнула вся Москва. Почти всё своё состояние в 48 миллионов рублей Солодовников завещал на благотворительные нужды. Сосотояние было разбито на три равные части.
Первую часть Гаврила Гпаврилович завещал потратить на устройство земских женских училищ в Тверской, Архангельской, Вятской и Вологодской губерниях.
Вторую часть надо было передать в ведение земств для устройства профессиональных школ
Третью часть он завещал потратить на постройку дешёвых квартир для бедных, чтобы стоимость квадратной сажени в них не превышала трёх рублей в год. А преимущество в найме таких квартир отдать приказчикам Солодовниковского пассажа.
"М.В. Лентовский рассказывал давно, что, смеясь, он часто говорил Г.Г. Солодовникову:
- Ну, куда ты свои миллионы, старик, денешь? Делать с ними что будешь?
- А вот умру, - Москва узнает, кто такой был Гаврила Гаврилович! - отвечал Солодовников"
В.М.Дорошевич -публицист, журналист

Гаврила Гаврилович Солодовников(1826, Серпухов — 1901, Москва)
— русский предприниматель и меценат.

В 1963 году в газетах было опубликовано интервью Фиделя Кастро. На вопрос: «Кого из героев Второй мировой войны вы могли бы назвать своим кумиром?», Команданте, не задумываясь, ответил: «Герой книги Александра Бека «Волоколамское шоссе» – казах Бауыржан Момышулы». Эту же книгу нашли и в рюкзаке убитого Эрнесто Че Гевары.
Для латиноамериканских борцов за свободу книга «Волоколамское шоссе» была учебником по ведению боевых действий. Особый интерес для кубинских революционеров представляла тактическая операция, получившая в военной науке название «спираль Момышулы». Используя эту стратегию, 316-я алма-атинская стрелковая дивизия, посланная на верную гибель, смогла замедлить продвижение фашистов на Москву. Генерал-полковник Эрих Гепнер, командовавший 4-й танковой группой, всвоих донесениях Гитлеру писал: «Эта дикая дивизия воюет в нарушение всех правил ведения боя. А ее солдаты не сдаются в плен, чрезвычайно фанатичны и не боятся смерти».
Бауыржан Момышулы, через месяц стал командовать полком, хотя и оставался в скромном звании старшего лейтенанта. Под Демьянском полк Момышулы встретился с элитной дивизией СС «Мертвая голова». Своей целью Бауыржан Момышулы выбрал шесть поселков, занятых врагом. Двадцать отрядов, на которые разделился его полк, под покровом ночи попеременно атаковали сразу все цели. Как только враг организовывал оборону, отряд отступал, а через несколько минут уже другой отряд атаковал деревню с другой стороны. Такой ад несколько часов творился на всех шести направлениях удара. Немцы были уверены, что сдерживает главное наступление Красной армии и даже не предполагали, что ведут бой лишь с одним полком. За ночь потери Бауыржана Момышулы составили 157 бойцов, а эсэсовская дивизия недосчиталась 1 200 солдат.
Когда Фидель Кастро отправился с визитом в СССР, то одним из его желаний было познакомиться с легендарным Бауыржаном Момышулы. Но многоквартирный дом, где жил Момышулы, находился в ужасном состоянии. Когда столичные власти предложили его семье переехать в новую квартиру, Бауыржан наотрез отказался. После встречи с Кастро в Москве,он отправился на Кубу в составе советской делегации.
Все внимание принимающей стороны было приковано только к Момышулы. Когда он входил в помещение, все присутствовавшие вставали. Где бы ни появлялся Бауыржан Момышулы, его всюду встречали с восторгом. Газеты и журналы на первых полосах печатали его фотографии. Несмотря на то что вся Куба встречала Момышулы как героя, в советских газетах об этой событии не было написано ни слова.
На то была причина: прямолинейный Момышулы, не стесняясь в выражениях, нелицеприятно критиковал первого секретаря ЦК КПСС Никиту Хрущева.


Волоколамское шоссе

Очень известна защита адвокатом Федором Никифоровичем Плевако владелицы небольшой лавчонки, полуграмотной женщины, нарушившей правила о часах торговли и закрывшей торговлю на 20 минут позже, чем было положено, накануне какого-то религиозного праздника. Заседание суда по ее делу было назначено на 10 часов.Суд вышел с опозданием на 10 минут. Все были налицо, кроме защитника ― Плевако. Председатель суда распорядился разыскать Плевако. Минут через 10 Плевако, не торопясь, вошел в зал, спокойно уселся на месте защиты и раскрыл портфель. Председатель суда сделал ему замечание за опоздание. Тогда Плевако вытащил часы, посмотрел на них и заявил, что на его часах только пять минут одиннадцатого. Председатель указал ему, что на стенных часах уже 20 минут одиннадцатого. Плевако спросил председателя: ― А сколько на ваших часах, ваше превосходительство? Председатель посмотрел и ответил:
― На моих пятнадцать минут одиннадцатого. Плевако обратился к прокурору:
― А на ваших часах, господин прокурор?
Прокурор, явно желая причинить защите неприятность, с ехидной улыбкой ответил:
― На моих часах уже двадцать пять минут одиннадцатого.
Он не мог знать, какую ловушку подстроил ему Плевако и как сильно он, прокурор, помог защите.
Судебное следствие закончилось очень быстро. Свидетели подтвердили, что подсудимая закрыла лавочку с опозданием на 20 минут. Прокурор просил признать подсудимую виновной. Слово было предоставлено Плевако. Речь длилась две минуты. Он заявил:
― Подсудимая действительно опоздала на 20 минут. Но, господа присяжные заседатели, она ― женщина старая, малограмотная, в часах плохо разбирается. Мы с вами люди грамотные, интеллигентные. А как у вас обстоит дело с часами? Когда на стенных часах ― 20 минут, у господина председателя ― 15 минут, а на часах господина прокурора ― 25 минут. Конечно, самые верные часы ― у господина прокурора. Значит, мои часы отставали на 20 минут, и поэтому я на 20 минут опоздал. А я всегда считал свои часы очень точными, ведь они у меня золотые, мозеровские.
Так если господин председатель, по часам прокурора, открыл заседание с опозданием на 15 минут, а защитник явился на 20 минут позже, то как можно требовать, чтобы малограмотная торговка имела лучшие часы и лучше разбиралась во времени, чем мы с прокурором? Присяжные совещались одну минуту и оправдали подсудимую.

Во время судебного заседания, где Плевако защищал мужчину, которого проститутка обвинила в изнасиловании и пытается по суду получить с него значительную сумму за нанесенную травму.
Обстоятельства дела: истица утверждает, что ответчик завлек ее в гостиничный номер и там изнасиловал. Мужчина же заявляет, что все было по доброму согласию. Последнее берет Плевако.
«Господа присяжные,» ― заявляет он. «Если вы присудите моего подзащитного к штрафу, то прошу из этой суммы вычесть стоимость стирки простынь, которые истица запачкала своими туфлями».
Проститутка вскакивает и кричит: «Неправда! Туфли я сняла!»
После чего подзащитный был оправдан.

Однажды попало к Плевако дело по поводу убийства одним мужиком своей жены. На суд адвокат пришел как обычно, спокойный и уверенный в успехе, причем безо всяких бумаг и шпаргалок. И вот, когда дошла очередь до защиты, Плевако встал и произнес: - Господа присяжные заседатели! В зале начал стихать шум. Плевако опять: - Господа присяжные заседатели! В зале наступила мертвая тишина. Адвокат снова: - Господа присяжные заседатели! В зале прошел небольшой шорох, но речь не начиналась. Опять: - Господа присяжные заседатели! Тут в зале прокатился недовольный гул заждавшегося долгожданного зрелища народа. А Плевако снова: - Господа присяжные заседатели! Началось что-то невообразимое. Зал ревел вместе с судьей, прокурором и заседателями. И вот, наконец, Плевако поднял руку, призывая народ успокоиться. - Ну вот, господа, вы не выдержали и 15 минут моего эксперимента. А каково было этому несчастному мужику слушать 15 лет несправедливые попреки и раздраженное зудение своей сварливой бабы по каждому ничтожному пустяку?! Зал оцепенел, потом разразился восхищенными аплодисментами. Мужика оправдали.

Однажды в «Казбеке», где я выступал после часу ночи, отворилась дверь. Было часа три. Мне до ужаса хотелось спать, и я с нетерпением смотрел на стрелку часов. В четыре я имел право ехать домой. Неожиданно в дверях показался белокурый молодой англичанин, немного подвыпивший, весёлый и улыбающийся. За ним следом вошли ещё двое. Усевшись за столик, они заказали шампанское. Публики в это время уже не было, и англичане оказались единственными гостями. Однако по кабацкому закону каждый гость дарован Богом, всю артистическую программу нужно было с начала и до конца показывать этому единственному столику. Меня взяла досада. «Пропал мой сон!» — подумал я. Тем не менее по обязанности я улыбался, отвечая на расспросы белокурого гостя. Говорил он по-французски с ужасным английским акцентом и одет совершенно дико, очевидно, из озорства: на нем был серый свитер и поверх него… смокинг.

Музыканты старались: гость, по-видимому, богатый, потому что сразу послал оркестру полдюжины бутылок шампанского.
— Что вам сыграть, сэр? — спросил его скрипач-румын.
Гость задумался.
— Я хочу одну русскую вещь… — нерешительно сказал он. — Только я забыл её название… Там-там-там-там!..
Он стал напевать мелодию. Я прислушался. Это была мелодия моего танго «Магнолия».
Угадав её, музыканты стали играть.

Мой стол находился рядом с англичанином. Когда до меня дошла очередь выступать, я спел ему эту вещь и ещё несколько других. Англичанин заставлял меня бисировать. После выступления, когда я сел на своё место, англичанин окончательно перешёл за мой стол, и, выражая мне свои восторги, между прочим сказал:
— Знаете, у меня в Лондоне есть одна знакомая русская дама, леди Детердинг. Вы не знаете её? Так вот, эта дама имеет много пластинок одного русского артиста… — И он с ужасающим акцентом произнёс мою фамилию, исковеркав её до неузнаваемости. — Так вот, она подарила мне эти пластинки, — продолжал он, — почему я и просил вас спеть эту вещь.

Я улыбнулся и протянул ему свою визитную карточку, на которой стояло: «Alexandre Vertinsky».
Изумлению его не было границ.
— Я думал, что вы поёте в России! — воскликнул он. — Я никогда не думал встретить вас в таком месте.
Я терпеливо объяснил ему, почему я пою не в России, а в таком месте. Мы разговорились. Прощаясь со мной, англичанин пригласил меня на следующий день обедать в «Сирос».
В самом фешенебельном ресторане Парижа «Сирос» к обеду надо было быть во фраке. Ровно в 9 часов, как было условлено, я входил в вестибюль ресторана.

Метрдотель Альберт, улыбаясь, шёл ко мне навстречу.
— Вы один, мсье Вертинский? — спросил он.
— Нет! Я приглашён…
— Чей стол? — заглядывая в блокнот, поинтересовался он.
Я замялся. Дело в том, что накануне мне было как то неудобно спросить у англичанина его фамилию.
— Мой стол будет у камина! — вспомнил я его последние слова.
— У камина не может быть! — сказал он.
— Почему?
— Этот стол резервирован на всю неделю и не даётся гостям.
В это время мы уже входили в зал. От камина, из за большого стола с цветами, где сидело человек десять каких-то старомодных мужчин и старух в бриллиантовых диадемах, легко выскочил и быстро шёл мне навстречу мой белокурый англичанин. На этот раз он был в безукоризненном фраке.

Ещё издали он улыбался и протягивал мне обе руки.
— Ну вот, это же он и есть! — сказал я, обернувшись к Альберту.
Лицо метрдотеля изобразило священный ужас.
— А вы знаете, кто это? — сдавленным шёпотом произнёс он.
— Нет! — откровенно сознался я.
— Несчастный! Да ведь это же принц Уэльский!...
******

Андрей-Матайский сказал(а):

Про какую честь нищих можно рассуждать

Нажмите, чтобы раскрыть...

Так понимаю, что мораль сей басни про честь конечно. Но не нищих, а наоборот - высших классов. Причём, честь - сегодня утраченную, потому как

А.Белов сказал(а):

У кинематографистов было веское основание исказить историю: сегодня в нее никто не поверил бы.

Нажмите, чтобы раскрыть...

Интересная история.
Винченцо Перуджи - человек, сделавший "Джоконду" легендой
Сегодня сложно найти человека, который не знает, что такое «Мона Лиза». Более того, полотно Леонардо да Винчи является самым узнаваемым портретом в истории мировой живописи. Но так было не всегда. Гениальная картина эпохи Возрождения хоть и ценилась экспертами с момента создания, известность в широких массах получила относительно недавно.
Как это ни странно, но легендой «Мона Лиза» стала всего 100 лет назад. Каждый, кто был в Лувре, наверняка помнит ажиотаж вокруг зала, где находится картина Леонардо. Тысячи людей жаждут хоть мельком, через плечи других посетителей, увидеть эту небольшую и не блистающую красками картину, закрытую пуленепробиваемым стеклом.
А ведь всего столетие назад «Джоконда» просто висела на стене музея среди других картин и привлекала внимание лишь знатоков живописи эпохи Ренессанса. Более того, когда 22 августа 1911 года картина исчезла, никто не поднял тревогу и о пропаже заявили в полицию лишь спустя несколько часов.

Первым исчезновение бессмертного шедевра заметил посетитель Лувра, художник Луи Беруд. На стене, которую последние 5 лет украшала женщина с загадочной улыбкой, он увидел четыре сиротливых гвоздя. Как сознательный гражданин Республики, Беруд тут же оповестил сотрудников музея о пропаже. Работники Лувра понятия не имели, кто мог взять картину и предположили, что с разрешения администрации ее изъяли для фотосъемок работники рекламного агентства.
К вечеру стало очевидно, что ценное полотно никто возвращать не собирается и что «Джоконда» вероломно похищена среди бела дня. Пришлось вызвать полицию и закрыть Лувр для проведения расследования. Сотрудники музея, отвечавшие за экспозицию, были допрошены и после определения их непричастности к краже, уволены за халатность.
Расследование, проводившееся лучшими инспекторами Парижа, заняло 24 месяца. В первую очередь преступника искали среди тех, кто имел отношение к искусству и знал реальную стоимость экспоната. В частности, под подозрение попал молодой Пабло Пикассо, в свое время слишком рьяно восхищавшийся картиной и поэт Гийом Аполлинер, которому даже пришлось немного посидеть за решеткой.

Все два года активных поисков «Джоконда» не сходила с передовиц французских изданий. Особенно усердствовала парижская газета Le Petit Parisien, которая ровно месяц украшала каждый свой выпуск изображением картины. С каждым днем известность картины росла и очень скоро во Франции не осталось людей, которые не слыхали бы о громкой краже из Лувра.
Так как следствие топталось на месте и журналистам писать было особо нечего, они начали разбирать полотно Леонардо «по винтикам» и скоро буквально все газетчики превратились в экспертов в области живописи. В газетных статья обсуждалась форма мазков великого мастера, игра теней на заднем плане, прямоугольная композиция и множество других деталей, ранее известных лишь живописцам и реставраторам.
Разумеется, обсуждалась и загадочная улыбка женщины, изображенной на картине. Высказывались всевозможные предположения и обсуждения увлекали не только художников и журналистов, но и французов, не имеющих никакого отношения к искусству.
Ажиотаж вокруг полотна вызвал всплеск интереса к благотворительным курсам по истории искусства, куда поспешили записаться даже работники заводов и уличные торговцы. Среди бомонда стало признаком хорошего тона переживать за картину и высказывать различные версии о ее похищении. Единственная новость, которая смогла отнять у «Джоконды» аудиторию в прессе — это гибель «Титаника».
Лучшие французские следователи и множество частных детективов оказались бессильны
и, возможно, мы навсегда потеряли бы картину Леонардо, если бы она не нашлась сама.
Через два года после того как «Мона Лиза» была похищена, на имя директора флорентийской галереи Уффици пришло письмо от некоего Винченцо Перуджи. В коротком послании этот человек сообщил, что полотно находится у него и за небольшое вознаграждение он готов вернуть его истинному владельцу — народу Италии.



Перуджи был тут же схвачен и на первом же допросе рассказал, как ему удалось совершить столь дерзкую кражу. 32-летний Винченцо являлся сотрудником Лувра и вынес картину из музея 21 августа 1911 года, просто завернув в свой рабочий халат. Учитывая размеры картины 53×77 см, вынести ее было непросто даже таким образом, но Перуджи повезло и на выходе из музея на него никто не обратил внимания.
На допросах итальянец настаивал на том, что похитил картину да Винчи из чисто патриотических соображений. Мужчина убеждал следователей, что его целью являлось возвращение картины в Италию, откуда ее нагло забрал Наполеон. Версия Винченцо была не слишком убедительной. Во-первых, картину вывез из Италии сам ее создатель, а во-вторых — была найдена переписка преступника с родственниками, в которой он уверял их в том, что скоро все Перуджи станут богаты.


Суд не оправдал Винченцо, но и не стал его строго наказывать. Патриотическая версия громкого похищения шедевра понравилась как властям, так и простым итальянцам. Было учтено то, что Перуджи мог и не знать истории перемещения «Моны Лизы» в Париж, а поведение интеллигентного и страстно любящего свою родину мужчины располагала к нему судей.
В итоге Винченцо Перуджи получил смешной тюремный срок в 1 год и 15 дней, из которых он отбыл за решеткой всего 7 месяцев. Слава патриота и похитителя «Моны Лизы» сделала мужчину известным. Выйдя из тюрьмы, Перуджи повоевал на фронтах Первой мировой, обзавелся семьей и совсем неожиданно для патриота Италии обосновался в Париже. Во французской столице он работал декоратором и не имел отбоя от клиентов.



На «Мону Лизу» похищение также повлияло благотворно. После возвращения во Францию, полотно отправилось в большой тур, в ходе которого побывала во многих европейских столицах. Везде картину встречали с восторгом и количество желающих ее увидеть было огромным. Вернулась в Лувр «Джоконда» уже не рядовым экспонатом из зала Ренессанса, а жемчужиной главного французского музея, которой является и по сей день.

17 января 1960 года на острове Итуруп шторм оторвал от пирса и унес в открытое море самоходную баржу Т-36, на борту которой находились четверо советских военнослужащих: младший сержант Асхат Зиганшин и трое рядовых - Филипп Поплавский, Иван Федотов и Анатолий Крючковский.
Баржа была рассчитана на плавания по рекам и чудом не затонула. Ее унесло в квадрат, где испытывались советские ракеты и который по этой причине был закрыт для навигации. Таким образом, вывешенный сигнал бедствия просто никто не мог увидеть. На судне не было запаса пресной воды, поэтому солдаты сначала брали воду из системы охлаждения двигателя, а потом дождевую - ее доставалось по две ложки на человека в сутки. Еда тоже быстро закончилась, и молодые люди ели ремни, сапожные подметки - все, что было сделано из кожи. Наконец 7 марта, на 49-й день дрейфа, их подобрало американское судно.
Американцы были поражены тем, что советские солдаты и в таком состоянии сохранили человеческий облик и самодисциплину — когда им предложили еду, они не набрасывались на неё, а спокойно передавали тарелку товарищам; ели совсем немного, понимая, что от большей порции могут умереть, как иногда случалось с людьми, пережившими длительный голод.
Новоявленные герои получили золотые ключи от Сан-Франциско из рук мэра города, побывали в Нью-Йорке и Париже. Из Нью-Йорка они отплыли на корабле «Куин Мэри» в Европу.
Из Европы участников дрейфа, уже в военной форме, доставили в Москву, а затем, после медицинского обследования, их вернули в свою часть. Таким образом герои совершили кругосветное путешествие.
По возвращении домой им был организован торжественный приём, они были награждены орденами Красной Звезды и получили широкую известность (в том числе и в популярной культуре).
Министр обороны Родион Малиновский подарил спасённым штурманские часы, «чтобы они больше не блуждали»;
Асхату Зиганшину было присвоено внеочередное звание старшего сержанта, его именем названа улица в Сызрани, улица в Алма-Ате, улица в с. Большая Атня в Татарстане


Экипажу баржи посвящена ранняя песня В. С. Высоцкого «Сорок девять дней» (1960).
В 1962 году снят художественный фильм «49 дней». Режиссёр Генрих Габай. В 2005 году снят документальный фильм «Их могли не спасти. Узники Курильского квадрата».
В 60-е же появилась и фольклорная переделка буги-вуги «Зиганшин буги, Зиганшин рок, Зиганшин съел сырой сапог...» (имеется несколько вариантов),

Слышал что один из них с Богородского, поправьте если не так.

Gortator сказал(а):

Слышал что один из них с Богородского, поправьте если не так.

Нажмите, чтобы раскрыть...

Вроде как Федотов, братан его в Благе в речнухе учился, слышал такое.
Тенча лучше должен знать.

Мой уже ныне покойный товарищ по работе служил на Итурупе,только в части,соседней с той,где служили эти четверо.Так вот,Костя говорил.что в той части об этих людях выражались исключительно матерно.Что никакие они не герои,что плашкоут был нагружен консервами и вином.Вот такая есть версия этих событий.

А.Белов сказал(а):

По возвращении домой им был организован торжественный приём, они были награждены орденами

Нажмите, чтобы раскрыть...

Судьба повернулась к ребятам передом... А вполне элементарно их по возвращении мог ожидать не торжественный прием, а черный воронок...

Человека на этой фотографии зовут Фердинанд Уолдо Демара , но так же он известен как "Великий самозванец". Почему его так назвали?

Выдавал себя за бенедектинского монаха, директора тюрьмы, судового врача, эксперта по уходу за ребенком, инженера-строителя, заместителя шерифа, дипломированного психолога, адвоката, санитара, учителя, редактора и ученого, ищущего лекарства от рака. Но никогда не старался заработать на этом. Все, что ему было нужно – уважение окружающих. Обладал фотографической памятью и высоким IQ.
В 16 лет сбежал из дома и провел несколько лет с монахами-цистерцианцами, а в 1941 записался в армию. Потом во флот. Пытался выдать себя за офицера, а когда это не удалось, инсценировал самоубийство и превратился в Роберта Линтона Френча, психолога с религиозным уклоном. Преподавал психологию в колледжах Пенсильвании и Вашингтона.
Потом на него вышли агенты ФБР и Демара получил 18 месяцев тюрьмы за дезертирство. После освобождения он купил поддельные документы и изучал право в Северо-Восточном университете, а затем снова ушел в монахи. Основал колледж, который существует до сих пор. В церкви он познакомился с молодым врачом Джозефом Сирой, воспользовался его именем и начал выдавать себя за хирурга. Во время корейской войны он получил звание лейтенанта, должность судового врача на канадском эсминце "Каюга" и был отправлен в Корею. Там прекрасно лечил больных с помощью пенициллина.
Однажды на эсминец доставили 16 тяжелораненых солдат, которым нужна была операция. Демара был единственным хирургом на корабле. Он велел персоналу подготовить раненых и отвезти их в операционную, а сам засел в своей каюте с учебником по хирургии. Демара самостоятельно провел все операции (в том числе несколько тяжелых). И у него не умер ни один солдат. О нем восторженно писали газеты. Случайно их прочла мать настоящего Джозефа Сиры и обман открылся. Капитан долго отказывался верить в то, что его хирург не имел никакого отношения к медицине. ВМС Канады решили не выдвигать обвинений против Демары, и тот вернулся в Соединенные Штаты.
Потом он еще работал заместителем начальника тюрьмы в Техасе (его взяли благодаря диплому психолога). Там Демара затеял серьезную программу психологической перековки преступников - и преуспел в этом. Работал консультантом в крупнейшем лос-анджелесском приюте для бездомных, получил сертификат об окончании колледжа в Орегоне и был приходским священником при больнице.

Человек без барьеров

А.Белов сказал(а):

Посмотреть вложение 292942
Фердинанд Уолдо Демара

Нажмите, чтобы раскрыть...

"Ich sterbe",- умирая сказал Чехов.
Почему по- немецки? Горький не верил в это и утверждал, что было сказано: "ишь, стерва!"- слова, обращенные к Книппер.
Буревестник революции острил неудачно. Никогда Чехов не мог оскорбить женщину, тем более, которую любил. Горький - мог. А посему судил по себе.
В Баденвейлере Чехова лечил немецкий врач Шверер и его ассистент Винтер. В ночь на 15 июля 1904г. они были рядом с ним. По традиции русского и немецкого этикета, видя, что коллега умирает, и надежды на спасение нет, врач должен поднести ему шампанского.
Проверив пульс у больного, Шверер попросил подать бутылку.. Чехов, сам врач, сразу все понял: это был приговор. Он приподнялся на постели и произнес: "Ich sterbe"- (я умираю).
После этого выпил бокал до дна, улыбнулся и сказал жене: "Давно я не пил шампанского."
Затем тихо лег на левый бок и вскоре умолк навсегда.
Ольга Леонардовна в Ялту к Чехову наведывалась нечасто, но часто переписывались. Даже после его смерти Ольга продолжала писать ему: "Мне кажется, что ты жив и где-то ждешь моего письма."
Она пережила мужа на 55 лет

27 января 1940 года был расстрелян писатель Исаак Бабель.
Его арестовали в мае 1939-го. Пытки в Сухановской тюрьме, куда он попал, были ужасны. Били всем подряд – дубинками, сапогами, табуретками. Втыкали иголки под ногти. Из холодной камеры переводили в горячую, а потом обратно. Сажали в карцер, где разрешалось только стоять, а если падал от усталости, снова били.
Сломленный Бабель признал связь с троцкистами, а также их пагубное влияние на свое собственное творчество. Признал даже факт того, что он, якобы руководствуясь их наставлениями, намеренно искажал действительность, и нарочито приуменьшал роль партии в жизни страны. А его палачи все никак не унимались.
Изможденный пытками, он даже показал, что шпионил в пользу Франции, передавая той секретные сведения о состоянии советского Воздушного флота, о чем в принципе ничего знать не мог.

26 января 1940 Военной коллегией Верховного Суда СССР Исаак Бабель был признан виновным в целой серии преступлений и приговорен к высшей мере наказания – расстрелу.
В «расстрельную» комнату писателя конвоиры привели уже на следующее утро. Приговор был приведен в исполнение.
А ночью его останки были отправлены в Донской крематорий с официальной бумагой:
«Принять вне всякой очереди для кремации».
С такой же припиской в Донской доставляли тела Блюхера, Мейерхольда, Кольцова и сотен других...
- Трудно привыкнуть к тому, что Бабеля нет, — писал Константин Паустовский, — что какой-то кусочек свинца разбил ему сердце... К счастью, "кусочек свинца" не уничтожил книг Бабеля. Они удивительные.
Вечная память

К своему позору не читал его произведения, может в нашей юности он был под запретом?!

ALEX_XA сказал(а):

К своему позору не читал его произведения, может в нашей юности он был под запретом?!

Нажмите, чтобы раскрыть...

Действительно, был... Но думаю, что про Беню Крика и одесские рассказы слышать приходилось.

В лагере зэки кухонным ножом вырезали для нее на нарах фортепианную клавиатуру. И она по ночам играла на этом безмолвном инструменте Баха, Бетховена, Шопена. Женщины из барака уверяли потом, что слышали эту беззвучную музыку, просто следя за ее искореженными работой на лесоповале пальцами и лицом.
Дочь француза и испанки — преподавателей Парижского университета Сорбонна, Вера Лотар училась в Париже у Альфреда Корто, затем в Венской академии музыки. В 12 лет дебютировала с оркестром под руководством великого Артуро Тосканини.
Будучи уже известной пианисткой, дававшей сольные концерты во многих странах мира, вышла замуж за советского инженера Владимира Шевченко и в 1938 году приехала с ним в СССР.. Вскоре Владимир Шевченко был арестован. Вера кинулась в НКВД и стала кричать, путая русские слова и французские, что муж ее — замечательный честный человек, патриот, а если они этого не понимают, то они — дураки, идиоты, фашисты и берите тогда и меня… Они и взяли. И будет Вера Лотар-Шевченко тринадцать лет валить лес. Узнает о смерти мужа в лагере и двух детей в блокадном Ленинграде.
...
Освободилась в Нижнем Тагиле. И прямо с вокзала в драной лагерной телогрейке из последних сил бежала поздним вечером в музыкальную школу, дико стучала в двери, умоляя о «разрешении подойти к роялю»… чтобы… чтобы «играть концерт»…
Ей разрешили. У закрытой двери, не смея зайти, рыдали навзрыд педагоги. Было же понятно, откуда она прибежала в драной телогрейке. Играла почти всю ночь. И заснула за инструментом. Потом, смеясь, рассказывала: «А проснулась я уже преподавателем той школы». Последние шестнадцать лет своей жизни Вера Лотар-Шевченко жила в Академгородке под Новосибирском.
Она не просто восстановится после лагеря как музыкант, но и начнет активную гастрольную деятельность. На ее концерты билеты в первый ряд не продавали. Места здесь предназначались для тех, с кем разделила она страшные лагерные годы. Пришел — значит, жив.
Пальцы у Веры Августовны до конца жизни были красные, корявые, узловатые, гнутые, изуродованные артритом. И еще — неправильно сросшиеся после того, как их на допросах переломал («не спеша, смакуя каждый удар, рукоятью пистолета») старший следователь, капитан Алтухов. Фамилию эту она помнила потом всю жизнь и никогда его не простила...
Вера Лотар-Шевченко скончалась в 1982 году в Новосибирском Академгородке. На её могиле выбита её собственная фраза: «Жизнь, в которой есть Бах, благословенна.»

Легендарный американский актер Кирк Дуглас умер в калифорнийском городе Беверли-Хиллз в возрасте 103 лет.

Если вы хотите чего-нибудь добиться, у вас должно хватать мужества на неудачи.
Я говорю сыновьям, что у меня в детстве были преимущества, которых они лишены.
Я родился в очень бедной еврейской семье, в самой ужасной нищете. Мне некуда было двигаться, кроме как вверх.
Давайте детям больше свободы. Пусть делают ошибки. Не заваливайте их советами.
Уважайте в ребенке личность. Это как игра в кости: ты их кидаешь и смотришь, что выпадет.
Чем ты старше, тем глубже чувствуешь любовь.
Чем больше я изучал Тору, тем меньше во мне оставалось религиозного.
Я понял, что богу не нужны наши хвалы.
Он хочет от нас только одного — чтобы мы стали лучше.
Самолюбие есть у каждого.
Когда меня позвали в Голливуд в первый раз, я отказался. Потом родился Майкл, а денег не было, и я приехал.
Иногда то, что тебя связывает, в то же время дает тебе свободу.
Если бы я встретил человека, который ни разу в жизни не согрешил, я вряд ли захотел бы с ним общаться.
Люди с недостатками интересней.
Как бы плохо ни шли дела, они всегда могут быть еще хуже. После инсульта у меня появился дефект речи — ну и что?
У Моисея он тоже был, но разве ему это помешало?
Ошибки, которые люди считают ошибками, часто вовсе таковыми не являются.
Помните Макмерфи, героя книги «Над кукушкиным гнездом»? Он хотел выломать раковину из стены, но не мог.
И вот он уходит из комнаты, все эти ребята смотрят ему вслед, а он оборачивается и говорит: «Но я хотя бы попытался, черт возьми!»
Иногда я думаю, что это отлично подошло бы для моей эпитафии.
Старость — у человека в голове. Я пережил крушение вертолета и операцию на спине.
Мне вшили кардиостимулятор.
Я перенес удар и едва не покончил с собой.
Но я говорю себе: я должен расти и учиться дальше.
Это единственное противоядие от старости.
Может быть, после смерти вы окажетесь перед большим бородатым стариком на большом троне и спросите у него:
«Это рай?» А он ответит: «Рай? Да вы только что оттуда!»
Религия убила миллионы людей . Что-то с ней явно не так.
Многие любят вспоминать о прошлом.
Говорят, что фильмы раньше были лучше, что актеры были сплошь великие... Но я так не думаю.
Сам я могу сказать о прошлом только одно — что оно прошло.
Мысли о других отвлекают вас от постоянных мыслей о себе.
Кажется, только теперь я по-настоящему знаю, кто я.
Мои преимущества, мои слабости — все это словно варилось долгие годы на медленном огне и потихоньку выпаривалось,
так что под конец в горшке осталась только моя суть, то, с чем я стартовал вначале.

Автор Кирк Дуглас